"Все будет хорошо"

Мой первый манип для истории "Счастье на грани фола".
Очень нежно его люблю, наверно поэтому он такой и получился. Спасибо огромное Steasi за вдохновение.
Работа сейчас находится на РСИЯ - 2016, так что буду рада любой поддержке. awards.ruslash.net/works/6274

---

Кода к серии 14 (10 сезон) Да оборвется песнь палача.

Название: Да оборвется песнь палача
Автор: Hnap
Артер Steasi
Бета: Longways
Пейринг: Дин/Сэм
Рейтинг: NC-17
Жанр: слэш
Размер: мини (~2600 слов)
Саммари: кода к серии 10.14
Предупреждение: инцест
Благодарность моя не знает границ к Steasi за прекрасное оформление, как всегда будто считанное с моих мыслей, и к замечательной Longways за помощь в любимом деле.

Внутри все билось и клокотало, звенело надрывно «Дин-Дин-Дин», словно сигнал о грядущей катастрофе. Хотелось взметнуться вверх по лестнице старого амбара, где сейчас решалась судьба пусть не вселенной, но его брата точно, а значит его собственная судьба. Он уже не разделял их судьбы на две, они давно соткались единым жизненным полотном, и кто бы как ни пытался его порвать — ничего не выйдет. Стоять на одном месте было невыносимо, но голос Дина просил не мешать, а его глаза были переполнены мольбой и страхом. Ему было страшно до красного пламени в легких, из-за которого не хватало воздуха, но это знал только Сэм. Возможно, Кас догадывался или прочитал мысли, пользуясь своей ангельской системой шпионажа, но все же весь дикий страх старшего брата ощущал только Сэм. Его до оцепенения бесил пристальный и временами насмешливый взгляд Кроули, затаившегося в углу, и не решающегося выдать какую-нибудь соленую фразочку в его сторону, каждый раз, когда младший прислушивался к беззвучию на втором этаже. Оно слишком затянулось. В голове набатом застучали собственные слова: «Дин, подняв клинок на Каина, убив его или нет, из боя ты можешь не вернуться». И, кажется, пульс оборвался на его ответе: «Знаю». И перед глазами встала налившаяся кровью ладонь брата, сжимающая клинок неровный, с зубцами, изрезавший миллионы тел и истерзавший сотни тысяч душ. Он не вязался с Дином никаким образом. Его брат не был монстром, к каким его причислял Каин, он не такой. Об этом говорили глаза, смотрящие на него, и улыбка, с которой он поднимался по старым прогнившим ступеням ада на земле.

— Каково это, Дин, снова держать в руках клинок? — поинтересовался длинноволосый седой демон, прекрасно зная ответ. Он будто сам чувствовал, как рука Дина срослась с клинком, гоня по венам неутолимую жажду, жажду получения новой крови, неважно, чья она будет: старика, ребенка, демона или ангела. Он прочел это невысказанное желание в потемневших глазах охотника.

— Сейчас все кончится, — и он вступил за круг, удерживающий демона. — Начинай.

Сэм вздрогнул всем нутром, услышав первые удары наверху, то, как кто-то упал на пол, прокатившись по нему добрый десяток метров. Он был готов броситься туда, помочь, защитить, уберечь, принять все удары на себя, но Кас медленно покачал головой, читая все в его огромных глаза. Оставалось лишь ждать исхода боя. Думать было невыносимо о том, а что если не Дина шаги простучат по старым доскам.

— Я думал, что с клинком ты станешь сильнее. Ты способен на большее, — вещал хладнокровно Каин, нанося очередной удар, а затем, подхватив тело, метнул его в сторону. Боль прожигала все внутренности, но было нужно собраться.

«Ради чего?» — вдруг предательски звонко прозвучало где-то. «Неужели ради этой страны или долбаного мира, который о тебе слышать не слыхивал, а если и узнает, то точно не примет?».

«Ради того, кто ждет внизу, затаив дыхание», — ответил он сам себе, и бросился вперед на демона, нанося удары один сильнее и сокрушительнее другого, сбивая кулаки в кровь.

— Ты его сдерживаешь. В чем дело, Дин? Думаешь, что если сдержишь его, то не поддашься? Что после боя сможешь остаться прежним? — демон швырнул его вон из ловушки, любуясь, как тело болезненным комком перекатывается по соломе. — Забыл, что было со мной, мальчик? — голос раскатился по ветхому сараю. — Нельзя превозмочь ни клинок, ни метку. Ты затихнешь на время, а потом сорвешься, — отразив очередную атаку, рявкнул Каин поднимающемуся с колен мужчине.

— Ты сказал, что этот день наступит. Ты сказал, что мне придется убить тебя. Выравнивая дыхание, проговорил Дин.

— Да неужели? — одним движением пальцев Каин послал его в огромное окно, ломая хрупкую раму и выбивая остатки стекла. — Боюсь, ты неверно понимаешь мои намерения Дин, — ожидая, когда охотник снова оклемается, демон вальяжно прошел по своей ловушке. — Когда твой ручной ангел обнаружил мое кладбище в лесу, я хотел убить его… Но потом вспомнил о тебе. Твою самую большую слабость я узнал, как только увидел тебя. Твоя отвага, бравада и безрассудство. Я отдал тебе клинок, зная, что ты возьмешь в битву то единственное, что может меня убить. То единственное, что я так жажду…

Было больше невыносимо ждать. Он метался по первому этажу, сходя с ума, зная, что, возможно, сейчас его брата убивают, а он, как идиот, ничего не делает.

— Успокойся, Лосяра. Твой бельчонок наверняка справится, — просипел голос Кроули совсем близко над ухом, и появилось нестерпимое желание разбить его рожу, но тот, сразу это почувствовав всем своим прогнившим нутром, щелкнул пальцами, рассеиваясь в воздухе.

Легкие разрывало от недостатка воздуха, а ладонь на горле сжималась все сильнее. Дин чувствовал себя марионеткой, которую разозлившийся кукольник потрясал в воздухе. Он потерял клинок, потерял… И теперь Каин любовно сжимал его в руке, восхищаясь хлынувшей в его тело и черную душу яростью, чистой и звонкой, требующей новой и новой крови.

— Удивляюсь, как я так долго мог сопротивляться этому сладостному чувству, такому потрясающему, упоительному. В свете того, что я с тобой сделаю, в это трудно поверить, Дин, но ты важен для меня. Это правда. Я знаю, что сейчас спасаю тебя.

— Спасаешь от чего? — подавился словами Дин, которые ширились в его сдавленном горле.

— От судьбы.

И воздух снова втек в сжатые легкие, а тело подлетело на несколько метров над землей и грохнулось об пол. Боль рассекла каждую мышцу, казалось, все кости разошлись трещинами, и оставалось только корчиться, поджимая ноги, но крепкие руки развернули, и голос снова зазвучал уверенно и властно.

— Неужели ты об этом не думал? Никогда? Не замечал? Ты живешь моей жизнью в обратном порядке. Моя история началась, когда я убил брата. Тем же самым закончится твоя.

— Н-е-т, — задыхаясь, глядя снизу вверх на своего возможного убийцу. — Никогда этого не будет!

— О! Метка Каина названа так не без причины. Для начала ты убьешь Кроули. Всегда найдется причина. Ты убьешь его без сожаления. А потом убьешь ангела Кастиила, и вот тогда, тогда тебе будет очень-очень больно.

Каин взметнулся над ним, и прорычал в самое лицо:

— А затем, свершится то, чего ты не можешь пережить. То, что превратит тебя в такую же нелюдь, как я…

— Нет.

Клинок был у его горла, и мелькнула мысль, что если все будет так, как говорит Каин, то надо позволить ему перерезать глотку.

— Твой брат Сэм — единственное, что стоит между тобой и твоей судьбой. Твоя судьба — это клинок. Не благодари меня, сын мой.

Взгляд уцепился за кинжал, поблескивающий за полой пальто демона. Нужно было выбрать момент, и даже если он успеет полоснуть по глотке, то пусть так и будет. Сэмми заслуживает другой жизни. Не этой. С этой мыслью он рванул длинный кесарь и рубанул им по правой руке, сжимающей первоклинок, отсекая ее. Удивленный взгляд демона метнулся на кисть, сжимающую в конвульсиях пальцы, и на обрубок, который засочился, а затем захлестал горячим и липким.

— Что случилось? Скажи, что все не так. Скажи, что без этого можно обойтись? Скажи, что можешь остановиться? — вопрошал охотник, измученный, истерзанный, с разбитым телом и порванной в лоскуты душой, надеясь, что ему не нужно будет убивать.

— Я никогда не остановлюсь, — шепнул побежденный, но не сломленный демон, и смиренно опустил голову, ожидая последнего удара от своего палача.

Он спускался по лестнице тяжело, перехватывая руку на перилах, а в другой сжимая окровавленный клинок.

— Дин! Сэм первый шагнул вперед, но тут же остановился, сдерживая порыв, что было равносильно ковырянию раскрытой раны раскаленным железом — невыносимо больно, но он не двинулся с места, пока брат не преодолел последние ступени.

— Клинок, Дин.

Кроули бесстрашно и требовательно протянул руку по направлению к охотнику и раскрыл ладонь, готовый принять оружие обратно. Одеревенелые пальцы уже не сжимали рукоять и плавно перевернули клинок, отдавая его Кастиилу.

— Ты меня обманул, — с плохо скрываемой злобой прошипел король ада.

— Не первый раз за сегодня. Твоего имени не было в списке Каина. Кроули понимающе опустил глаза и возненавидел весь род Винчестеров с силой, которой ему еще не доводилось этого делать, а затем исчез. Следом за ним последовал ангел, прятать доверенный ему первоклинок. Теперь Дин мог позволить себе поймать взгляд брата и упасть в его руки, которые с готовностью подхватили его избитое, израненное, опустошенное тело.

— Дин, Дин.

Этот дрожащий, расцвеченный ужасными переживаниями голос завибрировал в каждой клетке новым пульсом, подтверждая догадку — что все еще жив. Надолго ли? Но точно известно ради кого и чего. Чтобы еще одну жизнь слышать как стук родного сердца разносится в его груди, когда вот так вот близко, на последнем дыхании.

— Все хорошо, Дин, все нормально. Ты справился.

Оказывается, это так просто — удерживать свою собственную вселенную от падения… Ладонь Сэма накрыла затылок, и ощущение теплой крови на пальцах вызвало панику, но брат стоял, не теряя сознания. Он вжимал окровавленное лицо в его плечо, горячо выдыхая, держась из последних сил, хватаясь за локти своей единственной опоры.

— Помоги добраться до машины. Сэм закинул его руку себе на шею и обхватил за спину.

— Держись, бро. Сейчас поедем домой. Там тебя подлатаю. Будешь как новенький. Ответом был лишь хриплый стон, все же вырвавшийся из груди старшего Винчестера. — Ты справился, Дин. Ты справился. Слышишь?

Спустя десяток часов, когда появились силы стащить себя с постели, он доволок себя до кухни. Садясь за стол, он изо всех сил старался двигаться плавно, чтобы боль не жалила все тело, но получалось в лучшем случае как у паралитика, от этого захотелось поскорее спрятаться от пристального взгляда младшего. Благо получилось скрыться за горячей чашкой кофе, поставленной перед носом, и заодно следить украдкой. Сэм снова превратился в его няньку. Заботливую, услужливую, внимательную до блевоты, но смотреть на него хотелось все сильнее, и собственный голос ввинчивал очередной вопрос: «Неужели я смогу его убить?». И тут, словно прочитав эту мысль, ничуть не испугавшись ее, Сэм оторвался от кофеварки и подсел к нему, как-то нараспев выдавая его имя.

— Ди-и-ин… — «и как это у него так получается?». — То, что ты сделал, это невероятно. Пойми. Ты это сделал, и если после этого остался самим собой, то есть надежда даже с меткой на руке.

— Да, может быть.

Скорее на автомате согласился, но никак не надеясь на легкий исход. Углубиться в самоанализ помешал вдруг соткавшийся из воздуха Кас.

— Ну что? Где клинок? — поинтересовался Дин, добавив в голос как можно больше безразличия и стараясь не обращать внимания на то, как в одну секунду при упоминании клинка кровь в венах закипела.

— В безопасном месте.

— Хорошо, — самому стало страшно от желания разорвать любого, кто помешает ему прикоснуться к клинку. — Ладно, парни, вы извините, но я пойду посплю денька четыре, — силясь из последних сил, он показал вымученную улыбочку и как мог скоро скрылся из поля зрения пернатого и брата.

— Как он? — поинтересовался Кас, больше потому, что слишком сильно вжился в свою роль человека на земле, чем из любопытства. На самом деле он прекрасно знал, КАК ОН.

— Кас, все очень плохо, — от собственного бессилия, тупого, бездонного, невыразимого словами, хотелось рыдать, но он сдерживал себя, не позволяя себе расклеиться. Не имел он сейчас права раскисать, когда был так нужен брату. Ангел видел это дикое человеческое отчаянье, но исправить ничего не мог. Битва клинком с самим Каином не может пройти бесследно даже для такого сильного человека, как Дин Винчестер. — Но… Мы справимся. Я помогу ему, — сглатывая горечь, и страх от незнания того единственного рецепта, способного исцелить брата.

— Как Сэм?

— Пока не знаю. Но я выясню.

Пришлось выдернуть эту заснувшую уверенность из-под тонн непроглядного кошмара в их жизни. Видимо, почувствовав усталость младшего, Кастиил снова исчез так же неожиданно, как и появился. Сэм хотел ему что-то сказать, но, повернув голову, на месте ангела он увидел только пустое место. Впрочем, он к этому уже давно привык и ничуть не удивился. Немного посидев, он отправился в свою комнату, но у самого порога вдруг решил пойти в комнату брата. Чтобы не разбудить его, он не стал стучать, да и вся эта чепуха была не для них. Он прошел к его постели и присел рядом, рассматривая лицо спящего брата. Оно ярко играло кровоподтеками, ссадинами на лбу и на щеках, под глазами были синие кольца, а там, где кожа осталась неповрежденной, она была серого цвета. Это было больнее любой открытой раны — видеть старшего таким.

— Что ты тут делаешь? Я думал, ты отправился вздремнуть, — просипел сонно Дин, не открывая глаз.

— Просто зашел.

— Ммм, — прогудел старший в ответ и повернулся на спину, морщась от боли в ребрах, в плечах, ногах — да по всему телу.

— Дин, — ладонь Сэма мягко легла на его небритую щеку, задевая пальцами короткие волосы на виске.

На это «Дин», такое сэмовское, невозможно было не поднять тяжелых век и не посмотреть в обеспокоенные глаза:

— Все нормально, — снова врал, по привычке, по накатанной, чтобы уберечь…

— Кого ты обманываешь? — чуть потянув губы в грустной ухмылке, принимая очередную ложь. — Что сказал тебе Каин?

— Ничего. Кроме того что я должен был убить его.

— Не договариваешь… Как всегда. Все еще держишь меня за идиота или неуравновешенного подростка?

И на этот уже риторический вопрос Дин улыбнулся, задевая уголком губ мягкую ладонь, которая все так же лежала у него на лице.

— Просто не хочу говорить о нем, — он покачал головой и стал смотреть куда-то в пустоту, пока пальцы брата изучали его избитое лицо. Подушечки, почти не касаясь, проплывали над ссадинами с острыми кровавыми краями, которые он сам часы назад обрабатывал, синяками, мелкими морщинками, которые хотелось целовать. Именно это он и сделал — поцеловал уголок глаза и улыбнулся от того, как ресницы пощекотали его губы, а Дин возвел на него своей усталый измученный взгляд:

— Сэмми…

— Дин…

Губы младшего брата накрыли сухие, но мягкие губы старшего. Очень нежно он толкнулся языком вглубь рта, ловя аромат виски и кофе, и теплого дыхания, по которому так скучал. Дин целовал в ответ, так же неспешно, но ощущая в себе желание все сильнее, он отстранился и начал почти уверенно:

— Сэмми, я…

— Тссс…

Младший не дал договорить, запечатывая упрямый рот поцелуем, захватывая воспаленный разум, не разрешая, даже запрещая думать о чем-то кроме них. Неспешно наслаждаясь этими тихими ласковыми столкновениями языков, острой кромкой зубов, мягкостью губ. Сэм провел языком по подбородку, оставляя на нем следом влажный засос, ткнулся носом в горячую шею, втягивая запах пота, смешавшегося с лекарствами. Он замер на минуту, а потом проговорил:

— Мне было так страшно…

А в ответ ладонь легла ему на затылок, а пальцы зарылись в мягкие длинные волосы. Дин попытался вспомнить, когда он последний раз прикасался к Сэму, и понял, что не делал этого с тех пор, как на руке появилась метка. Будто он боялся осквернить этим брата, свою единственную святыню, вот и сейчас он осознал, что метка все еще на нем, а Сэм совсем близко под боком, как когда-то в детстве бессонной ночью, полной вполне себе реальных кошмаров. Это осознание подтолкнуло к тому, чтобы остановить его.

— Сэмми, не стоит.

Но младший не слышал или не хотел слышать, он целовал шею, стараясь зализать огромные черные следы от пальцев Каина, а сам уже расстегивал пуговицы на воротнике и жадно сминал ткань рубашки. Лишь только она перестала скрывать его тело, как Сэм припал губами к огромным иссиня-черным следам на ребрах брата.

— Господи, Дин, — прошептал он одними губами, — как же мне было страшно…

Старший попытался запахнуть полы рубашки, но руки Сэма удержали его за запястья и положили на постель. Он чуть сполз вниз, чтобы мазнуть губами по ключице, груди, вобрать в рот розовый комочек соска и, наконец, услышать приглушенное шипение Дина. Уделив ему достаточно внимания, ощутив твердый бугорок под своим животом, Сэм метнулся снова к губам, которые уже были жестче и напористей.

— Дин, пожалуйста, — и пальцы зарылись в короткий влажный ежик волос. Зарываясь лицом в шею, втягивая носом родной запах, своего единственного бога. Шепот Сэма был тихий, как когда-то в детстве, когда он вот так же утыкался ему в шею мокрым от слез лицом и просил защитить, посреди ночи проснувшись от кошмара. Дин перебирал его волосы в пальцах, и тот засыпал в его руках до самого утра. Стараясь дать поспать ему как можно дольше, он не давал отцу его будить, а сам тихонько отгибал теплое ото сна одеяло, едва-едва поглаживал худую спину с белым почти прозрачным пушком между лопаток, где так хотелось оставить кроткий поцелуй.

— Хорошо.

Он не умел ему отказывать, особенно когда его имя вот так с придыханием и желанием слетало с этих упрямых губ. Он не смог отказать ему когда-то давно, когда они были еще детьми, сейчас и подавно, особенно после того как чуть не распрощался со своей жизнью. Сэм действительно был сейчас всем что ему нужно, несмотря на то, что после исповеди Каина было чертовски страшно прикасаться к нему. Нет. Нет и нет. Они не похожи с Каином, они разные по сути, он никогда не совершит ужаса, про который говорил демон. Сейчас Дин постарался отогнать от себя вдруг всплывшие воспоминания о бое и сосредоточиться на ласках брата, его настойчивых поцелуях. Сэм быстро стянул с себя джинсы с бельем, футболку одним рывком послал к черту и снова оказался сверху, прижимаясь телом к телу. Он так давно мечтал об этом, но последние месяцы выдались просто сумасшедшие, и Дин был сам не свой, пытаясь оставаться единственным титаном, который удержит этот мир от гибели. Сейчас же Сэм осознал как никогда, что Дин не выдержит, если добавит себе еще ответственности, а он мог. Думать о том, что тогда с ними случится, не хотелось, и после глубокого поцелуя он положил указательный палец в рот брату, а затем еще два, готовый кончить только от этого неспешного посасывания и как старательно это делает его Дин. Горячие влажные пальцы он по очереди засунул в себя и что-то неразборчиво зашептал брату в шею, растягивая себя для него. Не в силах долго ждать, он обхватил член и прижал головку ко входу, надавливая сильнее.

— Не торопись Сэмми, не хочу сделать тебе больно, — долетел до него шепот. Но именно он заставил действовать быстрее, и член толкнулся внутрь резко и почти наполовину. — Ты сумасшедший, — снова донеслось до него.

Но Сэм уже опустился до самого основания и только сейчас заметил огромные тревожные глаза брата, смотревшие на него снизу вверх.

— Все хорошо. Мне хорошо.

В доказательство слов он прижался к губам брата и, поцеловав их, чуть двинулся вверх, а потом вниз, ударяя себя вставшим членом под пупок. Чуть подвинувшись, он стал двигаться быстрее и короче, а затем снова насадился на всю длину и затих, прогнув спину. В этот момент Дин почувствовал, как мышцы вокруг члена напряглись, будто пытались втянуть его еще глубже, чем он уже был. Когда это повторилось второй и третий раз, он понял, что у него плывет перед глазами от надвигающего оргазма. Сэм трахал сам себя, при этом практически не двигаясь. Он лишь немного покачивал бедрам, в такт рукам брата на его бедрах, закрыв глаза от удовольствия. Чувствуя, что вот-вот кончит, Дин зажал член младшего в кулак и задвигал им, задевая большим пальцем уздечку, так что Сэм остановился от прострелившего его удовольствия, пролетевшего от копчика до основания черепа яркой кометой.

— Не останавливайся, Сэмми, — прохрипел Дин, перехватывая его за поясницу, дергая на себя, поднимая вверх и толкаясь в него глубже. Он послушно задвигался вновь, и кулак брата тоже. Стены бункера рассыпались, растворились в воздухе, все вокруг померкло и потеряло смысл, лишь только двое двигались друг другу навстречу, выдыхая имена друг друга, стирая все, что с ними случилось, из памяти удовольствием, страстью, любовью, которые они знали всю бесконечность до начала времен. И никакие самые жуткие предсказания Каина не могли сломать и уничтожить ее, потому как ему была неведома та сила, с которой Дин любил своего Сэма.
Они кончали вместе долго, бесшумно, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, вздрагивая и затихая в ослабших объятьях. Однажды Дин продал за брата душу. Он сделал бы это снова не задумываясь, и никакая сила не смогла и не сможет заставить причинить Сэму зло. Он сжимал его в своих руках как раньше, целовал между лопаток и утыкался носом в теплую шею, засыпая спокойно впервые за многие месяцы, веря в то, что песнь палача оборвется.

---

WTF J2-wincest 2016

Какая же красота. Как ей не поделиться.

---

Триста баксов

Настало время поделиться еще одной моей историей о любви между прекрасными в своей непохожести Джеями. Эта идея пришла ко мне как раз к моменту открытия Биг Бена - 2013 года. Именно этой love story было суждено первой пойти на суд читателей, и как мне кажется у нее получилось.

Автор: Hnap
Название: Триста баксов
Бета: Amaranta
Артер: Oji
Категория: слэш
Пейринг/персонажи: Джаред Падалеки/Дженсен Эклз, Миша Коллинз, Марк Пеллегрино, Джейм Норман Бивер, Джеффри Дин Морган, Женевьев Кортез и другие.
Жанр: романс, ангст, РПС, АУ, CW
Рейтинг: NC-17

Предупреждения: используются тексты песен «Was it a dream» и «The story» группы 30 Seconds to Mars. А так же кавер на песню Rihanna "Stay". Все права принадлежат им.


Download Thirty Seconds To Mars Stay for free from pleer.com


Cкачать Was It A Dream? бесплатно на pleer.com


Download Thirty Seconds to Mars The Story for free from pleer.com

Примечания: для ББ-2013

От автора: огромное спасибо моей бете и моему артеру, одно удовольствие с вами работать. Написано в подарок для Леонтьевой.

Саммари:
«Случай - это псевдоним Бога, когда он не хочет подписываться своим именем» (Анатоль Франц).
Жизнь миллиардера Джареда Падалеки - это цепь закономерностей, бесконечное количество спланированных событий, где нет места иррациональным поступкам. Задыхаясь от безысходности и беспросветности собственного существования, однажды ночью он принимает решение поехать по встречной полосе темного шоссе...



Глава первая

Бродить по роскошному особняку Чада Майкла Мюррея можно было бесконечно долго. Сейчас Падалеки почему-то хотелось заниматься именно этим - забрести в дальний угол и никого не видеть. Но, казалось, гости расползлись по всему дому, и отовсюду ему кивали, улыбались и протягивали руки. Долгие светские приемы словно впрыскивали яд в жизнь Джареда, она медленно наполнялась сладкой липкой лестью и лицемерным восхищением его персоной, а он начинал задумываться над тем, были бы эти хвальбы в его адрес, не будь он сыном Джаральда Падалеки - финансового магната.

- Не скучай, Джа, этот бал закончится через три-четыре часа. - Чад хлопнул друга по плечу и отправился в бар за выпивкой. - И начнется нечто более интересное…

- Постараюсь, - с натянутой улыбкой буркнул Падалеки, но все же решил последовать за другом.

- Я тебе покажу свою детку! Знаешь, она обалденная. Заводится с пол-оборота, умм-м. И так срывается с места, что у меня просто оргазм...

- Черт, Чад, ты секс можешь воткнуть в любую сферу жизни. Ты еще о чем-нибудь умеешь думать? - Джаред взял стакан виски со льдом и сделал большой обжигающий глоток.

- Я-то умею подумать о многом, но зачем перетруждаться, когда основная цель лежит на поверхности. Тебе бы вот не мешало подумать о сексе. А то скоро выскочишь замуж за наш увесистый миллиард - и прощай секс на стороне. Лови момент, принцесса, посмотри, какие киски к нам заглянули.

Джаред проводил взглядом своего юриста, который слегка неровной походкой направился к вошедшим девушкам. Ноги у них были не просто от ушей, а широкие глупые улыбки и вызывающе звонкий смех говорили о том, что Чад снова пригнал к себе знакомых стриптизерш, и не только стриптизерш.

- Джаред, познакомься! Это Кеседи, Матильда и Анетта.

Падалеки улыбнулся сдержанной улыбкой и при этом сцепил зубы, чтобы не послать Чада куда подальше.

- Девочки, подождите здесь. - Мюррей подхватил Падалеки под локоть и отвел в сторону.

- Ну что ты, я не знаю. Развлекись.

- Чад, я не знаю, какого черта тебя послушал и приперся сюда. У меня работы до фига, в которой ты мне, кстати, должен помогать, а не лапать своих проституток.

- Завидуй молча. Верность, что ли, хранишь своей миллиардерше?

Джаред понимал, что Чад слегка под кайфом и бить его бесполезно, но очень хотелось. От реализации этого желания его удержал звонок мобильного.

-О! Кстати, об увесистом миллиарде, а вот и он. - Мюррей нервно засмеялся и пихнул друга в бок.

Мобильный Джареда разрывался настойчивым трезвоном. Он отошел в сторону и удалился вглубь коридора.

- Да, Женевьев, как ты, дорогая? - Джаред постарался придать голосу как можно больше радости, но при этом грудь сдавило и стало трудно дышать от напряжени. - Что? Прости, плохо слышно. Ты плачешь? Что случилось? Я не понимаю. Успокойся, пожалуйста, и расскажи все по порядку. Да. Да, конечно, я слушаю. Так, да. Отказали в Банкетном зале в Увайтхолльском дворце?*

___________________________________________________
* имеется ввиду банкетный зал, единственное, что осталось от дворцового комплекса после пожара в 1691 году.


Э-э... - Джаред наморщил лоб и в недоумении потер щеку. - Да. Это, конечно, печально, но я думаю, что вы с мамой все уладите. Я полностью полагаюсь на ваш вкус. Да, да… Я понимаю. Но… Хмм. Это не стоит твоих переживаний…

Джаред продолжал говорить по телефону еще минут сорок, выслушивая свою будущую жену Женевьев Николь Кортез.

- А, к черту все! - Падалеки выключил телефон. И быстрым четким шагом отправился на поиски Чада.

«Это сделка. Финансовая сделка. Я просто должен еще раз заключить сделку», - Джаред повторял себе это как мантру вот уже второй месяц, как только узнал, что за него уже все решили. Его и ее отцы решили, что это пойдет на пользу их бизнесу. Слияние двух крупнейших концернов.

- Давай, показывай мне свою детку. Хочу подержаться за ее... Э... Ну... Хочу прокатиться, короче. - Он рывком поднял своего юриста с дивана, на котором тот лежал в обнимку с худой длинноволосой брюнеткой.

- Все с тобой понятно. Женушка выносила мозг. Ты всегда после разговора с ней не можешь связать и пары слов, как будто выпил ведро виски, - не совсем четко проговорил Чад, пытаясь заставить себя двигаться в сторону входной двери.

- И поверь, я его выпью, если сейчас не уеду к себе в гостиницу! Это дурдом, Чад. Я, наверно, рехнусь.

- Успокойся. Вот женишься, и наступит... Полная жопа! - заржал Мюррей, по всему видимо, успевший принять еще пару радужных пилюль, пока Джаред терпел мозговой штурм.

- Давай ключи. В понедельник жду тебя в офисе. Мне надо подписать пару бумаг. Возможно, вечером наклюнется встреча с Бивером. И не затягивай с отчетами по ставкам. В субботу я возвращаюсь в Нью-Йорк.

- Договорились! - Чад подкинул ключи от своего новенького «Ламборгини Мурселаго». - Будь аккуратен с моей деткой, у нее механика. Еще не забыл, как обращаться с такими малышками?

Джаред прищурил взгляд, и его губы хитро и немного безумно растянулись в улыбке. Он подхватил ключи, и через минуту серебристая красавица сорвалась с места, в наплывающие на Голливуд сумерки.


Нога жала на газ совершенно безотчетно, машина лихо петляла по темным дорогам Голливудских холмов. Джаред абсолютно не смотрел на дорогу, а глаза остекленело таращились в темному, так что начали слезиться. Он машинально поворачивал руль, в который вцепился с лихорадочной силой, так что костяшки пальцев побелели от напряжения.

«Это не может больше так продолжаться. Я больше не выдержу. Не хочу
больше так. Не хочу. И эта гребаная свадьба! Ни хрена ей не бывать!!!»

Мысленно прокричав эти слова, которые впивались в его сознание как осколки битого стекла, Джаред вывернул руль, и машина помчалась по встречной полосе. На спидометре было уже 230 километров в час и до максимума было еще далеко, когда впереди показались фары встречного автомобиля. Джаред прекрасно слышал долгий и пронзительный сигнал, который просил опомниться и вернуться на свою полосу, но что-то внутри уже сломалось, и педаль вжалась в пол.

Наблюдая картину будто бы со стороны, парень увидел, как встречная машина свернула со своей полосы и со свистом пролетела мимо, при этом водитель был не просто в ужасе - он был взбешен. Проехав еще несколько десятков метров, Падалеки сбавил скорость и, виляя по дороге, свернул на обочину. Он взглянул на свои руки, которые сотрясала мелкая дрожь, и снова ухватился за руль. Голова бессильно опустилась на него, и все тело содрогнулось от беззвучного рыдания. Сколько времени он просидел в машине, Джаред не знал. Он опустил зеркало и посмотрел на свое растрепанное отражение. Красная сеточка капилляров делала глаза больными, а опухшие веки дополняли картину, и она становилась совершенно неприглядной, так что оставалось только захлопнуть зеркало и прогуляться. Шаркая по песку, оставляя за собой неровный след, Джаред шел по обочине, ощущая на своем лице свежий ноябрьский ветер. Он пробирался под тонкий пиджак и как будто обнимал тело своими холодными невидимыми руками. Именно этот холод начал отрезвлять и побуждать к действию. К какому - это для Падалеки пока оставалось загадкой. Но он вдруг ощутил непреодолимое желание сесть в машину и ехать. На вопрос самому себе: «Куда?» - он сам себе твердо и уверенно ответил: «В отель». Повинуясь внезапно возникшей неведомой силе, Джаред вернулся к машине и отправился в свой отель.


Глава вторая

Дженсен сбегал по лестнице мотеля, где он вот уже несколько месяцев снимал комнату со своим другом Стивом Карлсоном, как вдруг услышал громогласный хриплый голос своего арендатора:

- Чувак, может, ты не понял?! Уже конец месяца! Нет бабок?! Собирай свое барахло и вали спать на улицу, усёк?!

Дженсен прикинул, что подобная тирада разразится и в его адрес, если он попадется на глаза хозяину. Он вернулся в комнату и решил проверить, сколько денег осталось у него в заначке. Деньги Дженсен прятал в шкафу с одеждой, в коробке из-под джема. Он помнил, как на прошлой неделе положил в нее две сотни. Сейчас из банки выпало жалких тридцать баксов.

- Твою ж мать! - Кулак от бессильной злости впечатался в стену.

Дабы не рисковать, Дженсен решил прошмыгнуть черным ходом, по пожарной лестнице. Благо было темно и его никто не заметил, он лишь налетел на мусорный бак. Парень быстро накинул на себя куртку и припустился вниз по улице, срезая путь по знакомым тропинкам, пока не выскочил на Голливудский бульвар.

Про себя он не переставал материть Стива, который снова потратил его последние деньги. Черная полоса продолжалась и становилась все чернее. Мать лежала в больнице, ожидая серьезной операции. И страховка ее полностью не покрывала. Их дом забирал в счет долга банк, а у Дженсена все не поворачивался язык сообщить такую новость. Вчера он отвез свою младшую сестру к тетке, потому что той негде было жить. А матери соврал, сказав, что Маккензи решила погостить у друзей в Техасе. Он не спал больше суток, а тут еще очередная подстава от Стива. Да, они друзья. Да, горой друг за друга. Но иногда Дженсен был готов жестоко и хладнокровно прибить Стива за его раздолбайство. Как раз в эти секунды в мозгу мелькали подробности того, как он встретит друга и как минимум сломает ему нос.

Дженсен завернул в полумрак очередного переулка, в глубине которого светилась вывеска ночного клуба под названием Hurricane. Парень быстро вбежал по лестнице в холл, затем на второй этаж. Он пытался разыскать своего друга, чему не способствовал мерцающий свет и клубы табачного дыма.

Обойдя половину зала, Дженсен наконец-то заприметил знакомую фигуру, которая растянулась на обшарпанном диване и лениво выпускала колечки дыма в потолок.

- Стив! Какого хера ты тут торчишь?!

- О, братишка! Рад тебя видеть, не ждал тебя сегодня. Хочешь со мной затянуться? Ким принес отличную дурь. - Совершенно неадекватный, не способный сфокусировать взгляд и держаться на ногах без посторонней помощи парень растянул губы в широкой улыбке. Дженсен еще пару раз встряхнул друга за грудки, а потом швырнул на стул, понимая, что просто не может врезать этому придурку даже по заслугам, ну, пока тот в подобном раздрае.

Дженсен бессильно потер ладонями щеки. Он был готов рвать волосы то ли на Стиве, то ли на себе самом и в доказательство своих намерений уже запустил пальцы в свой мокрый ежик, но лишь обреченно покачал головой.

- Какого черта ты взял мои деньги? Мы в этом месяце должны триста баксов за квартиру, а я еще и штуку задолжал за студию, Стив! - Зеленые глаза нещадно жгли обкуренного парня, который мог лишь грустно пялиться на Дженсена, выслушивая упреки.

- Эклз, ну я не ждал тебя. Сегодня. Я бы через пару дней все тебе отдал. Я найду бабки. О’кей? Меня Джил опять бросила, сука. - Стив уронил голову на грудь и крепко обхватил ее руками. - Я должен был расслабиться, бро!

- Ты идиот, Стив. - Дженсен безнадежно махнул в сторону друга и, развернувшись, направился к выходу. Что делать теперь, он слабо представлял.

На улице стало прохладнее, и Дженсен пытался кутаться в свою старую джинсовку. Он бесцельно пошел по тротуару, время от времени отшвыривая в стороны мусор из-под ног. В сознании бился один вопрос: «Где достать деньги?!» Эти слова просто звенели в голове, так что заныло в висках. Пройдя пару улиц и завернув в следующий квартал, Дженсен облокотился о фонарный столб и медленно сполз по нему вниз. Ноги были словно ватные от усталости, он шесть часов был в автобусе, не спал сутки, а тут еще и такие сюрпризы от Стива. В желудке предательски заурчало, и Дженсен инстинктивно потер живот. Он сунул руки в карманы, обнаружив в одном из них пачку сигарет. Он не курил, видимо, Стив и куртку его успел потаскать, пока хозяйничал один.

«Стоит закурить. Может, это притупит чувство смертельного голода?»

Закурить не удалось, так как в одно мгновение с неба стеной хлынул обжигающе-холодный ливень.

- Да что ж за день сегодня такой!

Дженсен вскочил в поисках укрытия, но поблизости не оказалось ни одного козырька. Эклз побежал вдоль домов по темной улице, надеясь, что все же найдет где переждать дождь. В какой-то момент парень заскочил на крыльцо дома под крышу, но было уже поздно, он промок буквально до нижнего белья, а в ботинках хлюпала и чавкала вода. Эклз привалился к стене, устало наблюдая, как огромные капли разлетаются брызгами на поверхности асфальта.

Он валился с ног, сильно измотавшись за последние дни, но повышенная влажность не давала расслабиться, а мышцы постепенно начинало сковывать холодом. Из оцепенения выдернул яркий свет фар, который прорезал темноту улицы. Резкий скрежет тормозов. Пронзительный визг рвущейся с места машины то врезался в тишину, то снова пропадал, словно автомобиль резко стопорило, и он глох.

Дженсен стал всматриваться в даль и увидел, как крутой спорткар едет словно по терке. Не доехав трех метров до крыльца, на котором прохлаждался Эклз, тачка заглохла. Через секунду двигатель снова вздохнул приятным рыком. Стекло не спеша отъехало вниз, и голос задал вопрос. Дженсен не разобрал ни слова. За шумом ливня ничего не было слышно, а подходить к машине он не собирался.

- Вас плохо слышно.

На это заявление дверь «Ламборгини» плавно поднялась вверх, предлагая Дженсену увидеть красотку изнутри, а главное, ответить на задаваемый вопрос.

Да, конечно, что выбрать: стоять на крыльце в проливной дождь или нырнуть в крутую незнакомую тачку из фантастического фильма? Дженсен размышлял не больше тридцати секунд.

Он быстро сбежал по ступенькам и запрыгнул в салон спорткара. Не успел он посмотреть на водителя, как дверца опустилась, отрезая путь на улицу.

- Добрый вечер. - Приятный тембр голоса. Но вот кому он принадлежит, Дженсен не мог рассмотреть. - Мне нужно в Беверли-Хиллз.

- Вы уже в Беверли-Хиллз.

- Я здесь впервые и немного заблудился, не могли бы вы показать дорогу? - Голос звучал ровно, без подъемов и спадов, это показалось немного странным. Было похоже на безэмоциональную аудиозапись.

- Да, конечно. Другого выхода у меня, видимо, нет, - попытался улыбнуться Эклз, проводя рукой по мокрому ежику волос, - дверь-то вы уже закрыли.

- Ох, простите! Я просто не люблю сквозняков, да и погода сейчас, - оживился собеседник и щелкнул выключателем, - не самая лучшая.

Дженсен наконец увидел водителя. Длинноволосый шатен в дорогущем костюме, слегка растерянный, но старающийся не подавать вида, что это так.

«Ну да, чего и следовало ожидать, явно не из моего квартала», - промелькнуло в голове Эклза.

- Вижу, дождь застал вас врасплох. Включу обогрев. - Парень стал неловко шарить по панели приборов в поисках нужного рычажка настройки климат-контроля. Дженсен молча наблюдал, как длинные пальцы неуверенно перебирают навороты, словно владелец еще не до конца освоил машину. В какой-то момент подул легкий теплый воздух, и незнакомец как будто выдохнул, расслабляясь.

- Так куда тебе нужно?

- Я остановился в Beverly Wilshire Hotel.

- Далековато ты забрался. Но ничего, сейчас я тебя выведу отсюда. - Дженсен обрадовался, что не скоро выберется из этой машины под проливной дождь, и улыбнулся сам себе.

- Отлично. - Машина немного резко тронулась с места.

- Твой отель находится в южной части Родео-Драйв.

- А? Я не совсем в курсе… Куда нужно ехать?

- Я покажу. Сейчас нужно выбраться из этого квартала. Тут направо поверни. И на следующем светофоре тоже направо.

- Как тебя зовут? - Джаред внимательнее посмотрел на своего спутника.

- Дженсен.

- Джаред.

- Приятно, что ты оказался в том переулке, а то я уж думал, что придется заночевать на этом крыльце, - улыбнулся Дженсен. Джаред только слегка, почти незаметно потянул уголок губ и промолчал.

- Отличная у тебя машина. - Дженсен действительно удивлялся роскоши спорткара.

- Не моя.

- Собираешься купить?

- Взял прокатиться у друга.

- Понятно. Хороший, значит, друг. Ты растерял коробку передач. Тут шесть ступеней. - Джаред неловко дернул рычаг переключения скоростей на светофоре и рванулся с места. - Это первая базовая модель «Ламборгини», в которую была установлена шестиступенчатая коробка передач.

- Разбираешься в машинах?

- Мой друг фанатеет от таких тачек, постоянно вся комната забросана постерами, на них же и описание есть с исторической справкой. Но мне больше нравятся ретро.

- Понятно.

- Джаред, ты не мог бы притормозить вон у того мини-маркета? Хочу купить минералки. - У парня уже давно драло горло от жажды, хотя он и провел полчаса по уши в воде.

- Мини-маркет? - Джаред совсем не слушал, находясь на своей собственной волне.

- Да, вот тут притормози. Я сейчас быстро. - Дженсен выскочил из машины, и холодный ветер снова обхватил его, промокшего до нитки. - Вот черт!

Немного заспанный продавец с недоверием покосился на вошедшего Эклза. Правда, вид у него был действительно нерасполагающий. Настораживало еще и то, что подобное чудо вылезло из шикарной машины. Дальше продавцу пришлось удивиться еще больше, так как почти следом за бомжеватого вида парнем зашел другой. С виду просто модель с обложки модного журнала, а вот поведением напоминал оленя, забредшего в музей.

Джаред, можно сказать, забыл, что продукты продают именно в магазинах, что они лежат на полках и да, нормальные люди по крайней мере раз в неделю ходят от полки к полке и закладывают в корзину разную снедь. Парень привык, что еда сразу перед ним на тарелке, что она до этого готовится, он тоже вряд ли помнил. Поэтому, попав в достаточно захолустный магазинчик, Джаред осматривался в нем словно в музее прикладного искусства народов Северной Америки, удивляясь, что в ассортименте нет его любимого кофе «Копи Лювак».

Дженсен же быстро нашел отдел с минералкой, и черт с ней, что она теплая до омерзения, он открыл бутылку самой дешевой и впился губами в горлышко. Он жадными глотками пил воду, пока не почувствовал на себе неотрывный взгляд. Джаред стоял буквально в трех шагах от него и рассматривал, будто Эклз был витриной магазина.

«Ясное дело. Простое любопытство. Он же должен знать, кого посадил в машину», - подумал Дженсен, стараясь сделать вид, что столь пристальное внимание его ничуть не беспокоит. Оно и не беспокоило. Почти нет.

Джаред же бесцеремонно шарил взглядом по фигуре своего спутника, удивляясь самому себе, что мог такое чудо посадить к себе в машину. Он не упустил из виду ни одной детали. Старая потертая джинсовая куртка с растрепанным воротником и манжетами, явно не хэнд-мэйд, а оттого, что ее носили уже пять лет не снимая; обтягивающие джинсы и выдранный клок ткани на левой штанине - вероятно, смывался от кого-то впопыхах; три фенечки из бисера голубого, зеленого и желтого цвета на правом запястье. На ногах разношенные кроссовки ADIDAS, конечно же, китайская подделка. Щетина примерно дневной давности. Ах да! Пухлые алые губы и зеленые, как у кошки, глаза - это Джаред тоже не упустил из виду.

Дженсен не остался в долгу и тоже уставился на незадачливого гонщика по ночному Беверли-Хиллз. Одет с иголочки, да так, что на его белой рубашке Дженсену захотелось поставить огромное пятно кетчупом, ну, чтобы уж не выглядел этот денди так идеально. Костюмчик наверняка стоил не одну тысячу долларов, а на такие ботинки Эклзу пришлось бы пахать целый год. Волосы до плеч вихрастыми патлами висели в беспорядке, вероятно потому, что их обладатель постоянно мотал головой, чтобы убрать челку с глаз. Их Эклз тоже хорошо рассмотрел, хоть они и скрывались за длинной челкой. Глаза цвета ореха с зеленым оттенком, Дженсен раньше никогда не встречал подобного взгляда.

- Я сейчас расплачусь, и можем ехать, - начал Эклз, чтобы прервать эту игру в гляделки.

Продавец еще раз смерил Дженсена презрительным взглядом и с нескрываемой брезгливостью швырнул его полтора доллара в кассу.

Парень вышел на улицу и допил воду. Прикрыл глаза и не спеша вдохнул ночной воздух, кажется, он остудил его больную голову, и стало намного легче. Он обернулся в сторону магазина: Джаред тоже за что-то расплачивался на кассе.

Через минуту он уже стоял рядом и держал в руке пакетик с мармеладными мишками.

- Что это?

- Не знаю, просто показалось забавным. Наверно, их можно есть. - Джаред с интересом покрутил пакетик в руке, как если бы нашел необычную букашку с другой планеты.

- Возможно. Поехали, я покажу дорогу. - Дженсен едва заметно передернулся от холода.

- Хочешь повести? - Джаред протянул ключи.

- Шутишь? - Дженсен с недоверием посмотрел на звякнувший брелок с ключами.

- Нет. - Джаред выжидающе смотрел на парня, который перестал моргать от удивления. - Так хочешь?

- Да, еще бы! - Дженсен как ребенок расплылся в улыбке.

- Тогда лови.

Дженсен ловко поймал ключи и мгновенно ощутил на ладони прохладу от метала.

Это было своеобразное удовольствие, которое не каждому дано изведать, - насладиться тем, как двигатель автомобиля начинает мурлыкать сначала чуть слышно, разрешая лишь представить, на что он способен, а потом позволить ему взреветь, как дикому голодный зверю, которого на миг удалось усмирить одним легким движением руки. Именно это чувство контроля над диким животным почувствовал Дженсен, когда плавно повернул ключ зажигания. Автомобиль плавно тронулся с места, собираясь рвануть по ночному шоссе.

«Ламборгини» уверенно сворачивал то там, то здесь, прилично разгоняясь на прямых участках дороги. Дженсен был полностью сосредоточен на управлении этой роскошной машиной, но все же одна назойливая мысль не давала полностью насладиться вождением.

«Мужик достаточно странный… И что он забыл ночью в том районе?». Если бы Эклз умел читать мысли, то обнаружил бы, что его случайный знакомый задается тем же вопросом. Но он решил оставить бесполезные размышления и прервал долгое молчание:

- Надеюсь, ты не боишься дорожных штрафов, Джаред? - с вызывающе хитрой ухмылкой поинтересовался водитель.

- Нет. Хочешь показать, на что способна эта детка?

- А ты готов посмотреть?

- Готов.

- Тогда пристегнись.

Словно летящая комета, машина пронеслась по ночному Родео-Драйв, заставляя своих пассажиров вжиматься в спинки кресел от скорости, мощности и волнующего чувства свободы.

- Отличная тачка. - Дженсен остановился недалеко от отеля. - Кажется, мы около твоего, да? - Он посмотрел в окно на высокое здание.

- Да. Все верно. Спасибо за поездку, - улыбнулся Джаред, открыто глядя в лицо парня.

- Тебе спасибо. - Дженсен немного растерялся и не знал, как попрощаться со своим случайным знакомым.

- Дженсен, а ты живешь или работаешь в том районе? - неожиданно поинтересовался Падалеки.

- И то и другое.

- Как доберешься?

- Что-нибудь придумаю, не в первый раз.

- Сколько вы сейчас берете на улице?

До Дженсена не сразу дошел смысл слов, а когда дошел, то он не знал, как себя повести. Сначала ему просто захотелось рассмеяться, но доли секунды спустя он понял, что парень спросил всерьез. Вот тут Эклза пробил холодный пот.
«Сказать, что Джаред ошибся и перед ним вовсе не хастлер? Или не продешевить?» Эта мысль ударила в голову так неожиданно, что Дженсен сам ее испугался до чертиков. В горле сперло от сухости или от страха? Он погладил пальцами руль из натуральной кожи и судорожно уцепился, словно за спасательный круг. Ему нужны деньги. Ох, нет, ему позарез нужны были деньги.
- Дженсен, ты меня слышал? - Джаред попытался заглянуть в глаза парню, который вдруг уткнулся взглядом куда-то в пол.

«Была не была. Скажу ставку, которую он не сможет побить».

- Триста баксов. - Огромные распахнутые глаза смотрели как-то странно, и Джаред не мог понять, что скрывается за этой изумрудной зеленью.

- Триста баксов за ночь?

- За час. - При этих словах Дженсен вдруг густо покраснел и посмотрел в другую сторону, чтобы Падалеки не заметил его смущения.

- За час, значит. - Джаред покачал головой своим невысказанным умозаключениям.

- Да.

- Я подумал, если ты не торопишься… Может, составишь мне компанию?

Вот такого поворота Дженсен не ожидал. То есть предполагал, но это был худший вариант. Он внимательно посмотрел на Джареда, а потом с вызовом произнес:

- Хорошо.


Глава третья

Ноги не слушались, и как он подошел к дверям? Сердце бухало в груди, в голове, отдавалось гулким стуком в пустом желудке.

Дженсен стоял у входа в один из самых шикарных отелей в Беверли-Хиллз, дожидаясь, когда Джаред даст ценные указания по поводу «Ламборгини» подоспевшему служащему.

В подобных местах ему не приходилось бывать раньше, такую роскошь Дженсен видел разве что по телевизору. Поэтому он чуть замедлил шаг, когда оказался в холле Beverly Wilshire Hotel. Может, со стороны он и выглядел глупо, но он совершенно по-детски задрал голову, рассматривая лепнину белых колон, невероятной изысканности люстры и расписанный потолок. Джаред наблюдал за ним с интересом и удивлялся его искреннему изумлению, его милому недоумению, совершенно не понимая, чем так заворожен его гость. Падалеки сам не заметил, как начал любоваться совершенно незнакомым человеком, чего с ним не случалось прежде. Дженсен все еще осматривался по сторонам, несмело следуя за своим новым знакомым, ощущая на себе пристальные колкие взгляды служащих и постояльцев отеля. Он, конечно, догадывался, с чем это связано, но картина стала более понятной, когда в какой-то момент парень увидел свое отражение в пятиметровом зеркале от пола до потолка. Эклз невольно остановился, глядя на себя, и вопрос «Почему он принял меня за проститутку?» испарился сам собой.

«А что он должен был подумать, глядя на меня?»

Дженсену стало жутко неловко от своего внешнего вида. Там, на улице, среди таких же бедняков в оборванной одежде, он не выделялся так невероятно резко. Сейчас же на фоне всей роскоши богатого отеля, его изысканных гостей в эксклюзивных костюмах он смотрелся словно попрошайка, бездомный, который скоро должен вернуться в свои кортонные коробки под мостом, и да, проституткой, готовой на все ради двадцати долларов.

Пока эти нерадостные мысли терзали бедолагу, Джаред уже взял ключи от своего номера, заказал ужин в него и просматривал свою почту у стойки администратора. Получив последние сообщения из Нью-Йорка по работе, он развернулся к Дженсену и ровным спокойным голосом поинтересовался:

- Идем? - предлагая идти в указанном направлении.

Они вместе зашли в огромный лифт, который по размеру, наверное, был больше квартиры Эклза, и поднялись на самый верх, в пентхаус. Джаред достал пластиковую карту и стал открывать дверь. Дженсен привалился к стене в ожидании, когда замок засветится зеленым, у него почему-то закружилась голова, а перед глазами запрыгали цветные круги.

- Готово. Проходи.

Эклз не спеша прошел в шикарный номер люкс. Справа от него стояли резной столик для газет и огромное зеркало, в котором он опять наткнулся на свое отражение. Он поспешил пройти вглубь номера. Огромные окна с тяжелыми бежевыми шторами, приглушенное освещение от канделябров по стенам делали помещение немного загадочным, даже сказочным. Повсюду стояла роскошная мебель, а в левом углу гостиной располагался огромный бар. На стенах красовались картины в стиле эпохи Возрождения, но явно написанные современными любителями попачкать холсты. Сюжеты на них не привлекали внимания, перебиваемые резными позолоченными багетами, слегка потертыми, из-за этого казавшимися более великовозрастными, чем они были на самом деле. Среди всей этой изысканности, какой-то неприкрытой буржуазной роскоши, в голове Эклза вдруг отчетливо всплыл образ его съемной квартирки, с ее потрескавшейся краской по углам комнат, с посеревшей от времени штукатуркой, которая летела с потолка, стоило только посильнее хлопнуть дверью, со старым, поцарапанным, пузатым холодильником, тарахтящим и хрипящим почему-то особенно сильно по ночам. Будто паршивец жаловался на то, что снова был абсолютно пустой. Мысль о холодильнике пришла как-то совсем некстати, потому как желудок протяжно уркнул, подбадриваемый гастрономическими фантазиями, и Дженсен невольно поежился, потирая живот. Затем он вдруг поймал себя на том, что не мешало бы что-то сказать, не ради завязывания разговора, а так, ради вежливости. Разводить светскую беседу хотелось меньше всего.

- Очень… - Дженсен замялся, подбирая нужное слово, чтобы описать свои чувства.

- Очень?..

- Красиво.

- Да, это лучший номер в отеле. Я рад, что тебе нравится. Джаред, который все это время стоял за спиной, шагнул вперед, оказываясь лицом к лицу со своим гостем.


Парни молча рассматривали друг друга, будто пытались просканировать мысли в чужой голове. Падалеки только сейчас увидел, насколько уставшими были глаза и как сильно был изнурен и измотан стоящий перед ним человек.

Джаред бросил пиджак на кресло.

- Дженсен, мне тут нужно сделать пару звонков по работе. Ты можешь пока принять ванну. Ты же весь промок, нужно высушить твою одежду. Оставь ее за дверью. Я позабочусь обо всем.

Эклз быстро закивал головой в знак согласия. Он почувствовал себя инородным предметам, стоя в центре богатого номера, под прицельным изучающим взглядом, и захотелось испариться…
Но страх и стыд так сильно сковали ноги и все тело, будто Дженсена зацементировали, и ничего не оставалось, как только во все глаза следить за странным парнем. К счастью, тот не предпринимал никаких резких действий и лишь пялился в ответ.

- Ванная комната справа по коридору, - наконец-то проговорил тот и махнул рукой, будто в замедленной съемке.

Дженсен проследовал в указанном направлении, зашел в ванную, захлопнул дверь, щелкнув замком, и привалился к ней с тяжелым вздохом.

- Боже, Дженсен, что ты тут делаешь? Какого черта тебя дернуло согласиться на это приглашение?! - Отступить, правда, было еще не поздно. Можно было тайком выбраться из ванной и прошмыгнуть к выходу. Или как Шон Коннери - по карнизу. Дженсен сам поразился своим бредовым мыслям и пришел к выводу, что это от голода и оттого, что он просто окоченел под дождем.

Он быстро сбросил одежду и оставил ее за дверью. Горячая вода наполнила ванную белыми клубами пара, и было еще приятнее подставить замерзшее тело под упругие струи душа. Парень замер, боясь спугнуть расслабление, о котором так долго мечтал. Торопиться совершенно не хотелось. Дженсен решил, что нужно пользоваться преимуществами своего положения, хоть они и не затмевали явных минусов. Он позволил себе не торопясь вымыться, закутаться в белоснежный мягкий халат и в какой-то степени быть полностью удовлетворенным человеком. Эклз вышел в гостиную и обнаружил Джареда работающим за компьютером и одновременно разговаривавшим по телефону. Стараясь быть незаметным, он осторожно сел в большое кресло в темном углу комнаты и неотрывно следил за Падалеки.

Высокий. Лохматый. Сердитый. Йети. Дженсен немного удивился ассоциативному ряду, который возник в его голове за считанные секунды. Нет, он не пугал его, но взгляд неотрывно ловил каждое его движение, и Эклз не мог расслабиться в его присутствии, оставаясь начеку, даже сейчас.

Джаред, конечно, знал, что Эклз уже появился, он наблюдал за ним украдкой, и ему захотелось поскорее закончить разговор.

- Да, Джаральд, я все понял. Завтра мы с ним это обсудим. Чад будет со мной. Я думаю, мы быстро это дело уладим. А сейчас я бы хотел пойти спать. Да. И тебе. - Джаред нажал клавишу «отбой», и экран телефона погас. Он медленно поднялся со своего места и проследовал к Дженсену.

- Все хорошо?

- Да, просто превосходно. - Дженсен немного нервно развел руками, стараясь подкрепить свои слова, и даже скривил губы в подобие улыбки.

- Надеюсь, так оно и есть. Я тут заказал небольшой ужин. Думаю, ты голоден.

- Я… Э… Эм… Я...

Эклз не припоминал за собой заикания, но сейчас он с трудом складывал буквы в слова.

- Что?

- Мы договорились об оплате за час.

- Да, все верно. Не беспокойся о времени. Вот деньги. - Джаред протянул заранее приготовленные купюры.

Дженсен замер, не сводя с денег взгляда.

«Решай быстрее, Дженсен! Возьмешь, и ты его. Еще не поздно свалить». Сотни мыслей в голове застучали с новой силой, и, не до конца отдавая себе отчет, Дженсен протянул руку и медленно взял деньги, почувствовав в один момент, как в животе похолодело, скрутило ужасом от осознания того, что он продался.
- А теперь пойдем перекусим. - Джаред уже немного развернулся в сторону обеденной, как Дженсен его остановил:

- Но… Ты же заплатил за час. А я тут уже почти полчаса, и ужин… Я не думал, что… - Дженсен не мог совладать с волнением и членораздельно озвучить свою мысль. Он вообще плохо осознавал, что с ним сейчас происходит, его ноги било мелкой дрожью, а ладони стали влажными и липкими, чего никогда не наблюдалось раньше.

- Если время для тебя проблема, то давай ее решим.

- Как? - оживился Дженсен и немного приподнялся в кресле.

- Сколько ты берешь за ночь?

«Вот тебе еще один шанс сбежать отсюда. Заломи цену так, что он не захочет платить, и беги со всех ног, Дженсен».

- Пятьсот долларов.

- Хорошо, - улыбнулся Джаред. - А теперь можешь не торопясь поесть.

«Ничего себе!»

В полумраке Джаред не смог разглядеть огромные ошарашенные глаза Дженсена.

«Да, это будет мой первый секс за деньги. Теперь уже совершенно точно», - с ужасом осознал Эклз.

Он набросился на еду, даже не пытаясь разобрать, что перед ним на тарелке, тем более что Джаред тоже отправился в ванную и можно было не скромничать. Сейчас его мысли переключились на утоление естественных желаний, и инстинкт самосохранения перестал посылать отчаянные сигналы SOS.

- Тебе понравилось?

Джаред бесшумно вошел в комнату, и его появление стало неожиданным для Эклза, так что он вздрогнул, но Падалеки не обратил на это внимания.

- Да. Все просто супер. Спасибо. Я, кажется, сутки не ел.

- Вот еще попробуй вино.

Джаред протянул бокал красного вина и в ожидании смотрел на парня.

- А где твой бокал?

- С меня на сегодня достаточно. Завтра рабочий день. А тебе нужно выпить. Оно согреет. И не даст простудиться. Пей.

Дженсен взял бокал, невольно коснувшись пальцев Джареда.

От этого прикосновения Падалеки почему-то кинуло в жар, и он поспешил отойти в сторону, расположиться на диване и со стороны понаблюдать за своим гостем. Он до сих пор не особо осознавал, каким образом очутился в том переулке и почему позволил сесть в свою машину совершенно незнакомому человеку. То, что он впоследствии пригласил его к себе в номер, тоже не совсем вписывалось в его привычные каноны. Джаред попытался подумать об истинных причинах своих поступков этим вечером, но перед ним сидел Дженсен, и все мысли концентрировались на нем. На том, как он плотнее кутается в безразмерный халат, как проводит пальцами по мокрым колючкам волос, изучает содержимое бокала и только тогда решает прикоснуться к нему губами.

В это мгновение Падалеки подумал, что заплатил бы много больше трехсот долларов, только бы не оставаться наедине с самим собой этой ночью…

Эклз чуть глотнул вина и, распробовав его вкус, выпил залпом. В голове как-то сразу затуманилось, а в груди растеклось тепло, постепенно просачиваясь во все тело. Гостиную окутала тишина, и, кажется, никому не хотелось ее тревожить. Джаред наблюдал за Дженсеном, а тот не решался сделать первый шаг. Дженсен уже давно признался сам себе, что у него ноги подкашиваются от одной мысли о том, что ему придется переспать с незнакомцем. Он никогда не спал за деньги. Никогда не спал с мужчиной. И думая сейчас о предстоящей ночи, ему по-прежнему хотелось сбежать из номера. Но интерес останавливал его, любопытство перебарывало естественный страх перед неизвестностью, ему было интересно, до чего же его может довести отчаянье, в котором он сейчас пребывал.

Джаред же просто сидел и наслаждался моментом, ему не хотелось прерывать тишину, хотелось просто смотреть на этого необычного парня, который так нечаянно оказался в его номере. Он и сам не понимал, как так получилось, почему решил его позвать. Или нет, прекрасно понимал. После того как он свернул на встречку, он до сих пор не доверял себе, и находиться в огромном номере, как всегда одному, сейчас было намного опаснее, чем провести эту ночь с незнакомым человеком. Он не планировал секс с ним, по крайней мере до теперешнего момента. Да, теперь он понял, что хочет прикоснуться к нему, почувствовать тепло его кожи на своих пальцах, а не только наблюдать за ним.

Джаред подошел к парню, который, казалось, смотрел снизу вверх испуганно, словно щенок, который не знал, накажут его сейчас или, наоборот, похвалят.

- Пойдем. - Теплые длинные пальцы взяли Дженсена за ладонь, и он, повинуясь, отправился следом.

В спальне царил полумрак, но большую кровать невозможно было не заметить.

Дженсен стоял около кровати и ощущал невероятную слабость от переполнявшего его волнения. Возможно, чувствуя или даже видя эту нерешительность, Джаред начал действовать сам.

Он потянул за пояс халата, в который кутался Дженсен, и его полы распались, предлагая немного подглядеть. Дженсен поборол желание запахнуться снова и только сжал кулаки. Теплая ладонь медленно скользнула по груди, и по коже разбежались миллионы мурашек.
- Есть что-то, чего бы ты не хотел делать? - поинтересовался Джаред каким-то не своим от предвкушения голосом.

«Угу. Не трахаться», - сразу подумалось Эклзу.

- Обойдемся без поцелуев в губы, ладно? - вопреки своим мыслям. Почти неслышным шепотом. Сердце в этот момент, казалось, сломает ребра и выскачет на свет божий. Было страшно. Что сейчас произойдет, он даже не хотел представлять.

- Хорошо. - И Джаред решительно сбросил халат со своего гостя, теперь уже в открытую наслаждаясь представшим перед ним красивым телом.

В этот момент Дженсен ощутил, как вся кровь прилила к лицу, а самого его охватил озноб. В голове хором завыли жуткие мысли, которые он даже не мог толком разобрать из-за охватившей его паники. Он не успел пуститься в раздумья о своем положении, как сильные властные руки опустили его на прохладные шелковые простыни. Ладони немного рвано и скованно огладили плечи, почти невесомо коснулись скул, и только в мыслях Джаред поцеловал приоткрытый рот парня. За несколько секунд тело Дженсена словно налилось свинцом, и он не мог заставить себя пошевелиться. Он лишь чувствовал теплые руки с гладкой и нежной кожей и пристальный взгляд, который Джаред с него не сводил. Джаред приподнялся с постели и стал расстегивать свою рубашку, медленно, будто его мало интересовало то, что должно было сейчас произойти. Он расстегнул брюки и спустил их вместе с бельем, и вот тут стало ясно, что он на самом деле всего лишь растягивал удовольствие, разглядывая своего гостя и, возможно, решая, что же он с ним сделает. Дженсен хотел сглотнуть, но во рту у него пересохло. Он понимал, что в открытую пялится на голого парня, при этом взгляд постоянно останавливался на его паху. Дженсен как-то инстинктивно подобрался на гигантской кровати, пытаясь сделаться менее заметным, его до ужаса пугал размер того, что он видел буквально в метре от себя.

«Нет. Нет. И нет», - мысленно повторял он, даже не рискуя представить, что с ним произойдет, если в него попытаются засунуть это.

Джаред, надо сказать, был одарен от природы, и не только ростом, красотой, но и многим другим, сюда же входила и внимательность. Он легко уловил панику, которая все нарастала в его госте, пока одежда падала на пол. Ему вдруг захотелось успокоить и приласкать Дженсена, сказать что-то отгоняющее страх перед ним, но он не знал, как это сделать, боялся показаться смешным и глупым романтиком, которым он и был в душе. В конце концов, в одном Джаред был полностью уверен - что в постели он хорош и что еще никто не жаловался на его параметры, поэтому он просто решил перейти к делу.

Он опустился на кровать, придвигаясь ближе к Дженсену, и замер в нескольких сантиметрах от него.

- Не волнуйся. Я все сделаю. Тебе будет хорошо.

Слова будто просачивались через толстый слой ваты, и Дженсен совершенно не понял их значения, он просто наклонил голову в знак согласия. Он старался не думать о том, что сейчас произойдет, но ничего не получалось. В итоге он как мантру стал повторять: «Просто сделай это. Ты должен. Простосделайэтотыдолжен. Просто. Сделай».

В следующий момент он почувствовал, как сильные мускулистые руки укладывают его на прохладные простыни, и он весь оказался под незнакомцем, абсолютно не способный ему сопротивляться. Джаред больше не думал медлить. Он достал презервативы и смазку и отложил их немного в сторону.

- Расслабься, Дженсен. - С этими словами он наклонился и поцеловал его в ямочку под мочкой уха, а затем плавно заскользил губами по скуле, подбородку, по открытой шее, оставляя чуть влажную дорожку из поцелуев. Он успел уловить чуть заметный запах мыла на коже, который не затмевал естественного запаха, лишь делая его не таким броским. Он постарался сделать незаметным тот вдох, которым он наполнил себя ароматом незнакомца, и то, как голова закружилась от желания обладать им сейчас и немедленно. Губы задержались на прыгающей ниточке пульса, а затем жадно обхватили сосок Дженсена. Инстинкт заставлял Джареда действовать напористо и сильно. Но здравый смысл, на краешке которого он еще пытался удержаться, говорил ему обратное - что торопиться не стоит. Поэтому язык не спеша вырисовывал колечки на нежной плоти, позволяя губам лишь слегка сжимать набухший сосок. Дождавшись первого невнятного стона, который слетел-таки с губ Эклза, Падалеки переключился на другой сосок и посвятил ему достаточно времени, чтобы услышать еще пару всхлипов от своего любовника.

Дженсен пытался удержать себя в сознании, но как только он почувствовал неспешные влажные горячие губы на своем теле, что-то в голове переключилось и способность думать стала пропадать, а вот чувствительность усилилась, словно все его нервные окончания оголились. Он изо всех сил пытался сдержать себя, не проронить ни звука, ведь это было так неправильно, раз уж он настроился на то, что он жертва обстоятельств. Вот только ничего не получалось, самоконтроль летел под откос, как поезд, сошедший с рельсов, и Дженсен летел вместе с ним, погружаясь в новые ощущения. Он плохо видел в темноте, но от этого, казалось, его чувства только обострились. Он чувствовал, как Джаред скользит над ним своим большим горячим телом, заставляя снова и снова путаться и теряться в ощущениях. Он ощутил, как пальцы скользнули к низу живота, закручивая в нем вихрь желания, осторожно обхватили еще мягкий член и принялись плавно двигаться, заставляя напрягаться всем телом. А затем ладони огладили грудь и быстро нырнули под поясницу, подхватывая Дженсена, словно невесомую былинку. В следующее мгновение горячий и большой, уже весь мокрый от желания член ткнулся ему в бедро. Это ощущение вырвало Дженсена из забытья, в которое он провалился, сам не ожидая от себя. Он выдохнул горячим дыханием в плечо Падалеки и, чтобы не потерять равновесие, ухватился за его крепкую спину. Это было воспринято как сигнал к атаке, и в следующую секунду рваные вздохи обжигали нежную кожу на шее, нетерпеливые губы оставляли влажные дорожки из поцелуев, а зубы нечаянно прикусили чувствительное место над ключицей. В голове не осталось ни одной мысли, Дженсен просто старался не выпасть из реальности под напором таких странных, непонятных ему ощущений, которые все больше нравились. Мысли о побеге уже перестали осаждать его, и внутренняя дрожь во всем теле поутихла.

Пока ничего жуткого с Дженсеном не происходило, наоборот, он скинул с себя оцепенение, которое, казалось, налипло на него невидимой броней, и провел рукой по бугоркам мышц на спине Джареда. Одним этим движением он ощутил всю силу его тела, как крепкие мышцы плавно перекатываются под слегка загорелой кожей. Джаред же словно не заметил касания, он был увлечен поцелуями и покусываниями сосков Дженсена. Он легко играл с теплым сжавшимся комочком плоти, то обхватывая его губами и немного сжимая зубами, то проводя по нему языком, словно прося прощения за причиненную боль. Он заметил, что его старания возымели успех и Дженсен выдохнул рвано, стремясь поймать следующий глоток воздуха. Захотелось поцеловать этот приоткрытый рот, попробовать вкус таких пленительных губ, но Падалеки не просто так спросил о запретах в сексе и не хотел нарушать принципы Эклза. В конце концов, оставалось еще много интересных укромных мест, которые бы Джаред хотел ощутить на вкус. Он властно перевернул Дженсена на живот, по-свойски ухватился за бедра любовника. В голове у Дженсена зашумело, то ли от страха, то ли от возбуждения, этого он был уже не в силах разобрать, потому что эти два чувства невероятно сильно переплелись в нем в тот момент, и это делало коктейль ощущений еще более опьяняющим.

В первую очередь пугала боль, вообще сам процесс, Дженсен как-то видел гейскую порнушку. И впечатления она на него не произвела. Не был он геем. К парням его никогда не тянуло так сильно, чтобы прыгать к ним в койку. А то, что он сейчас был распластан под симпатичным парнем, который вот-вот его отымеет, так это не Эклз, а парень, попавший в отчаянную ситуацию, который без денег мог стать не только бомжом. Так думал Дженсен, лежа на животе на огромных размеров кровати. Способность думать к нему резко вернулась, когда Джаред стал надевать презерватив и открыл смазку.

Джаред провел ладонью по попке, и Дженсен уже был готов вскочить с постели. Он напрягся всем телом и задержал дыхание. Это не осталось незамеченным.

- Что-то не так? - Джаред провел рукой по шее Дженсена, привлекая его внимание.

- Я… Не… Я не… Ну...

- Я понял. Ты не можешь расслабиться. Я помогу. - В доказательство своих слов Джаред слегка коснулся члена Эклза и начал его медленно ласкать.

«Что?!»
Дженсен просто потерял дар речи от того, как его тело отреагировало на эти ласки. Захотелось вдруг толкнуться навстречу кулаку, но он все еще старался удержать контроль над собой, напрягаясь еще сильнее. Вот только Джаред явно знал, что делает. Он ловко поставил Эклза на колени. И продолжил ласкать его, чуть задевая нежные яички, оглаживая время от времени бедра. Пришлось немного отвлечься на смазку, которую он постарался согреть на пальцах, но холодная масса все равно неприятно легла на разгоряченную кожу, что не способствовало расслаблению, а скорее наоборот. Дженсен почувствовал, как один палец проник в него, настойчиво растягивая тугое кольцо мышц. Ощущения были не самые приятные, и Дженсен даже думать не хотел, что же он почувствует, когда внутри него будет весь Джаред. Зато его любовник уже представил, как его обволакивает этот тесный тугой жар, и это заставило прибавить еще один палец, а затем еще один, ускоряя движения, превращая их в быстрые глубокие толчки, преодолевая скованность мышц. В какой-то момент он толкнулся сильнее, одновременно сжимая член у основания, и перед глазами у Дженсена словно взорвалась петарда. От этой неожиданной вспышки удовольствия он вдруг дернулся назад, еще сильнее насаживаясь на руку, что доставило еще больше наслаждения. Захотелось двигаться быстрее, навстречу, окончательно развеять остатки боли, что Дженсен и сделал, ухватившись за изголовье кровати, позволяя разноцветному фейерверку ощущений ослепить его страх.

Болезненный вопрос «Что же он делает?», обращенный к Всевышнему, в какой-то момент перестал волновать, и вместо «Нет», «Не надо», которые так отчаянно хотелось выкрикивать в самом начале, с губ вдруг слетело короткое «еще», которое он обронил незаметно для себя.

Не откликнуться на такую просьбу, произнесенную немного умоляющим тоном, Падалеки просто не мог. В сексе он не был эгоистом и даже любил делать не только то, что хотел сам, но и то, что его просили сделать любовники. Поэтому, почувствовав, что Дженсен на грани, он скользнул по бархатистому, истекающему нетерпением члену быстро и немного грубо, оправдывая себя желанием как можно быстрее довести его до оргазма. В голос охнувший Эклз ткнулся лицом в подушку, заглушая более протяжный стон, когда пальцы внутри него снова попали в цель, и он кончил в крепко сжимающую ладонь. Джаред придержал его за поясницу, ощущая, как все тело еще подрагивает у него в руках, а парень дышит через раз, вспоминая, как же это делается. Он позволил ему немного прийти в себя, предвкушая, что скоро получит его полностью.
- Все нормально, Джен? - Пальцы скользнули в мокрый ежик на затылке, и глаза с любопытством впились в зеленые потемневшие омуты.

- Да. - Глубокий ровный вдох. - Все хорошо, - выдох.

Мокрый поцелуй в плечо, и Джаред поднялся над Дженсеном. Эклз почувствовал, как его ноги раздвинули сильным движением колена и к его входу прижался горячий пульсирующий желанием пенис. Парень сглотнул страх и панику и постарался сконцентрироваться на том удовольствии, которое только что испытал.

Боль заискрилась как оголенный провод внизу живота, и захотелось поджать ноги, но вес чужого тела практически не давал пошевелиться.

- Тише, Дженс. Так не надо, - слабый шепот на ухо и поцелуй в затылок.

Джаред не видел, как из глаз его любовника покатились слезы от боли. Падалеки не слишком усердствовал с подготовкой, так как желание уже постепенно оттесняло остатки разума на задний план. Ему безумно хотелось обладать этим красивым, странным парнем, попавшим в его постель так случайно и который, казалось, боялся дышать от напряжения. Джаред все же старался доставить ему удовольствие. Падалеки остановился и провел ладонью по волосам и щеке Дженсена.

- Ляг на спину.

Дженсен, не помня себя, повиновался, оставаясь совершенно открытым для незнакомца. Момент, когда Джаред вышел из него, показался ему долгожданным, и он постарался сделать глоток воздуха, наполнить легкие, прежде чем снова примет Джареда. Он не моргая смотрел на лохматого парня, на висках которого застыли капельки пота, его черты стали вдруг отчетливо видны в полумраке, и Дженсен с интересом его рассматривал, как ему показалось, ему даже нравилось то, что он видел. Падалеки же действительно не скрывая любовался своей «находкой», как он про себя назвал Дженсена, ведь тот был обладателем прекрасной фигуры, крепких плеч, сильных рук, может быть, не совсем идеальных ног, но бедра просто сводили его с ума, не говоря уже о... и он больше не мог предвкушать момент, он хотел его уже сейчас. Джаред навис над парнем, расставляя его ноги по сторонам, раздвигая их как можно шире. Он уткнулся в его шею, там, где бешено бился пульс, и прошептал:

- Обещаю, тебе будет хорошо.

В это с трудом верилось, особенно после того, как немаленький «Джаред» оказался внутри. В ту минуту Дженсен прорычал от боли, откидываясь на подушки, стараясь подавить нахлынувшую тошноту. Но Джаред лишь замер на пару секунд, давая парню привыкнуть, а потом, кажется, забыл, на каком он свете, полностью отпустив тормоза.

Чувства обострились до предела, Дженсен ощущал невероятную бурю эмоций, которая билась в нем в виде большого, горячего моря, разливающегося волнами по всем клеткам. Он не мог понять, что он чувствовал в те минуты, которые тогда казались вечностью, пока не уловил одну мысль и не прохрипел ее в темноту:

- Не останавливайся, пожалуйста…

Спустя какое-то время Дженсен обнаружил себя на влажных простынях, приятно придавливаемым весом совершенно незнакомого человека, который пообещал и сдержал свое слово.

Джаред был счастлив. Если бы его сейчас спросили, счастлив ли он, то он с уверенностью бы ответил «да». Для него воистину было счастьем бессильно распластаться на совершенно незнакомом парне и слушать, как в его груди сердце успокаивает барабанный бой. Ему было хорошо от осознания свободы, которую он вдруг позволил себе этой ночью, разрешив себе почувствовать то, о чем долгое время запрещал даже думать. На душе было спокойно и легко, а тело было расслаблено, получив долгожданную разрядку. Это было прекрасно, и он знал, что так было не только для него. Джаред до сих пор чувствовал, как в его руках подрагивало тело любовника, прося о наслаждении еще и еще, и то, как он обмяк после сильного оргазма и из последних сил толкнулся навстречу его бедрам. Падалеки не собирался отставать от Дженсена, и ему хватило еще пары толчков, чтобы кончить. Двигаться не хотелось. Да его никто и не торопил. Он лишь позволил себе выйти из Дженсена и остался лежать на нем, немного сдвинувшись на постель. Время остановило ход, сердце радостно отбивало ритм, и губы Джареда тянулись в тонкой улыбке. Сейчас он оградил себя от неизбежности, что была у него на пороге. Джаред бессознательно гладил влажный ежик волос на затылке Эклза, вдыхал запах его разгоряченного тела, и большего ему было не надо. В отличие от Дженсена.

Дженсен лежал с прикрытыми глазами и постепенно приходил в себя. До сих пор он с трудом понимал, как с ним случилось все то, что случилось, и как он при этом мог чувствовать то, что чувствовал. Единственное, что не давало ему пуститься в самоанализ, - это жуткая усталость, которая одолевала его последние несколько дней, а теперь навалилась с новой силой, буквально насильно отправляя разгоряченный разум в глубокий сон. Он был ему просто необходим.

"Сил думать об этом сегодня нет. Может подумаю об этом утром».

С этой мыслью Дженсен отключился, не обращая внимания на Джареда, который все еще оставался рядом.

---

С приличным опозданием, но все же оставляю здесь "Счастье на грани фола", работу, которая была написана для Биг-Бен 2015. Эта история меня особо дорога, наверно потому что заставила пережить очень много разных по силе и яркости эмоций во время написания... Это еще одна прожитая мной жизнь...

Не могу обойти стороной прекрасных людей, которые постоянно были со мной, когда мы готовились в выкладке 1 декабря 2015.
Steasi - мой художник оформитель! Работать с этим человеком было одно удовольствие, и ничего кроме удовольствия испытать было просто невозможно, т.к. талант и умение слушать, а главное понимать все соединилась в этом артере гармонично и полноценно. Именно работы Steasi вдохновили меня на создание своей первой пробной работы, как артера. Спасибо за все что так отлично вписалось невероятным визуалом в мою стори!!!
Longways и Amaranta - вы бесценные сокровища в моей команде. Спасибо, что не отказались бетить, во время находили мои промахи и предлагали свою помощь в любое время суток. Я очень ценю ваше участие! Спасибо огроменное еще сотни миллионов раз.

Скачать можно здесь в форматах, которые для вас более удобны. www.crossroad-blues.net/forum/viewtopic.php?f=9...

---

Название: Счастье на грани фола
Автор: Hnap
Артер:Steasi, Hnap
Бета:Longways, Amaranta
Категория: слэш
Размер: макси (~56300 слов)
Пейринг/Персонажи: Дженсен Эклз\Джаред Падалеки, Джаред Падалеки\Женевьев Падалеки, Миша Коллинз и другие
Жанр: ангст, романс, РПС АУ
Рейтинг:NC-17
Предупреждение: ненормативная лексика, смерть главных героев
От автора: Steasi, моя благодарность тебе не знает границ, за твои работы полные жизни и чувств.Именно твои арты подвигли меня на открытие в себе новых возможностей))).
Longwaysи Amaranta, спасибо вам огромное за такой титанический кропотливый труд!

Скачать doc. pdf.

Лето 2015 года

Тело вздрогнуло. Или ему показалось, что вздрогнуло? Последнее время он не мог отличить, когда спит и когда бодрствует. Но сегодня мозаика сна была совершенно чудна, поэтому он тут же прислушался к тишине, которая нависла над ним, словно огромное невиданное чудовище. Хотелось выхватить нож и всадить его в брюхо этой твари, располосовать и залить эту комнату звуками, голосами, смехом, словами, которые она сожрала и по которым он так скучал. Хотелось, чтобы хоть что-то дало понять – он точно не спит. Ему ничего не потребовалось делать, аппарат пискнул отрывисто и затих, словно кто-то неспешно перезаряжал пистолет, а затем снова писк – выстрел в ненавистную тишину, дающий точно понять, что это реальность.

Паника уже давно сменилась болезненной апатией. Злость притаилась, не смея поднять головы, ожидая новой порции воспоминаний, которые неминуемо должны были всплыть в памяти. И только слабый внутренний голос с укоризной произнес:

«Проваливай… Я не хочу, чтобы ты был здесь».

***

В горло будто набили речного песка, который драл его будто наждак, и от этого во рту был постоянный металлический привкус крови – единственное, пожалуй, что сообщало мозгу о том, что он еще жив.
Если присмотреться, было видно, как тонкие веки подрагивали и время от времени под ними пробегал напряженный белок глаза, судорожно дергаясь под кожей. Наверно, это говорило о том, что организм бодрствовал или же, наоборот, видел какие-то тяжелые сны. Миша не мог бы сказать этого с уверенностью, хотя вот уже битый час всматривался в худое высохшее бледно-серое с желтым оттенком лицо своего друга, которое в обрамлении темных густых волос сейчас выглядело нелепо маленьким, словно и не принадлежало своему хозяину – высокому, почти двухметрового роста парню, сильному и выносливому. И вряд ли Миша мог догадаться, что ему ответили, когда он на прощанье коснулся плеча и поправил тщательно подоткнутое одеяло, просто не в силах представить, что же еще он может сделать.


– Пока. До завтра. Я обязательно заеду после работы.

«Ага. Можешь не утруждаться. Ты уже сделал все, что мог».

Конечно, Миша не слышал этих беззлобных, но полных горечи слов, просто по той причине, что не умел читать чужих мыслей, да еще и того, кто вот уже почти две недели лежал в коме.

«Иди, иди, помучайся еще, мать твою…»

И опять искусственный болезненный вдох оборвал недосказанную мысль. Долгое молчание, а затем, собравшись с силами, но уже в пустоту:

«Если б ты только знал, что я сейчас чувствую, то, наверно, не так бы торопился тем вечером, засранец ты эдакий. Да ты хоть представляешь, сколько я сил каждый день трачу на то, чтобы глаза открыть?!» – крик. Дикий, полный гнева, обиды и еще чего-то со вкусом желудочного сока, который вдруг опять хлынул в рот и заставил задохнуться.
Но он все же продолжил, без истерики, но все равно полный раздражения от собственного бессилия:

«Веки тяжелые, и глаза не открыть, сколько бы сил я ни прилагал, а грудь, как назло снова и снова наполняется воздухом, хотя, казалось бы, уже давно не дышу. Но кто-то или что-то с маниакальной настойчивостью впихивает в мои легкие кислород. А я, блядь, только и могу, что проглатывать эти вдохи и выплевывать выдохи».

Годом ранее

– Поверить не могу, что он не знал, будто жена ему изменяет! Как это можно не знать? Если только человек, с которым ты живешь, уже давно не занимает твоих мыслей…


– Что ж, бывает, – отхлебнул пиво Джаред и привалился к стене около бара, посматривая на Эклза. – Надо выяснить у ее знакомых, кто был отец ребенка. Ты же знаешь, подруги этим делятся между собой.

– Возможно, Джа, у меня нет подруг…

– И как он отреагировал, когда узнал, что она была беременна?

– Никак? Смотрел в одну точку. Потом поблагодарил меня и пожелал, чтобы мы нашли того, кто убил его жену.

– Это чтобы пожать ему руку?

– Поехали, Падалеки, успеешь набраться у Коллинза.

– Да, помчали, мне еще надо заехать в химчистку за платьем Жени.

– Какое платье, о чем ты? Забей и поехали.

– Не могу, это платье, в котором она всегда ходит в церковь. Она завтра утром как раз туда собиралась, перед венчанием Коллинза и Виктории. Она же подружка невесты, ты что, совсем забыл?

– Да, я помню, ну а платья у них разве не все одинаковые, у этих подружек? – Дженсен неопределенно обвел бар рукой, будто как раз там и были все подружки невесты.

– Она идет туда исповедаться перед церемонией. Заявила вчера, что по правилам она тоже должна быть «чиста перед Богом». Как по мне, так она чистый ангел. Тебе вот не помешает пару раз исповедаться, – гоготнул Падалеки.

– Мне уже не поможет. Пошли, нас, наверно, уже ждут не дождутся у Миши. Не хочу пропустить этот тухлый мальчишник из-за тебя. – Эклз стукнул пустой бутылкой о столешницу и махнул рукой в сторону выхода.

День был поистине отличный, давно не случалось таких в жизни Эклза. Он был законченным трудоголиком, и выходные были крайней роскошью, не говоря уже об отпуске. Этот уик-энд был особенным – не только потому, что он был, потому, что это была коллективная попойка с дешевыми стриптизершами, глупейшими танцами, бесконечными шутками и подколами, а повод нескончаемо неожиданный – заядлый холостяк Коллинз надумал жениться. Дженсен был немного расстроен, не столько тем, что его напарник вдруг решил себя окольцевать, словно зверюшка из книги «Вымирающие млекопитающие», сколько потому, что осознавал: семья – это слишком большая ответственность, и она всегда должна быть во главе всего, в том числе и работы. Работа же для детектива Эклза была всем вот уже шестнадцать лет, поэтому его печалил факт, что Миша теперь будет меньше с ним просиживать сверхурочное время в отделе, а как примерный муж будет таскаться с тележкой продуктов за своей красавицей женой. Но Дженсен по жизни был оптимистом, он окинул взглядом своих коллег, сидевших на диване и креслах, у него оставались Джеффри и Джей, парни из того же теста, что и он сам, девяносто процентов их жизни проходило на работе в Нью-Йоркском департаменте полиции, как и его собственная.

– Эй, Эклз, хватит тут сидеть, словно тебе уже девяносто! Давай, разомнись.

Джаред с бесконечно милой улыбкой схватил коллегу за рукав и вытянул в круг симпатичных девушек, которые с интересом на него поглядывали весь вечер.

– Мне, конечно, не девяносто, Джей, но, надо сказать, я уже не в том возрасте, чтобы вилять бедрами перед барышнями, – проговорил он прямо в ухо склонившемуся Джареду.

– Брось, тебе тридцать шесть, а ты уже разучился флиртовать?! Давай танцуй! Хватит трепаться!

Эклз неопределенно повел плечами, прислушиваясь к ритму музыки, а точнее к его отсутствию, и осознал, что не танцевал чертовски давно, ведь на ум не шло ни одно движение.

– Флирт может закончиться для меня плачевно! – прокричал он в самое ухо танцующему Падалеки. – Посмотри вон на того бедолагу, с дебильной улыбкой тянущегося к голому бедру худосочной телки! – Эклз указал взглядом на Коллинза, на коленях которого выгибалась пергидрольная блонди.– Теперь для него существует только вечно опущенный стульчак, правильно оторванная туалетная бумага, сигареты без никотина, кофе без кофеина и секс по праздникам.

– Поражаюсь твоей способности уложить все самые важные, ключевые моменты жизни мужчин в такой короткий список, – белозубо хохотнул его напарник.

– А что, у тебя не так?

– Не-а…

И Падалеки забавно вильнул бедрами, поднял руки к небу, встряхнул копной волос, продолжая улыбаться пьяной улыбкой всему миру и Дженсену, прикрывая глаза, повинуясь звукам музыки.

Танцы закончились лишь к четырем утра, когда последние гости были рассажены по такси, а Коллинз обнаружен без штанов спящим в своей кровати.

– Это поистине было круто, а, Джен?

– И не говори. А я еще и шафер завтра – или уже сегодня? Через шесть часов я буду должен привести этого храпящего мужика к алтарю, миссия еще та.

Друзья стояли в спальне Миши и смотрели на дрыхнущего без задних ног коллегу.

– Пойдем, надо еще прибрать этот бардак.

– Джей, честно, я не буду убирать то, что в туалете.

– Согласен, оставим подарок будущей миссис Коллинз, – хохотнул Джаред и пошел вниз по лестнице. – Я займусь кухней, а ты в гостиной мусор пособирай.

– Договорились.

Совместными усилиями они управились за полчаса, затолкали гору мусорных мешков в контейнеры, открыли окна и уселись перед телевизором, мельтешащим бессмысленными кадрами назойливой рекламы, опустошая последние упаковки с пивом. Сменив пару каналов, они подсмеивались над каким-то незамысловатым фильмом про полицейских, поражаясь тому, как можно было снять что-то столь неправдоподобное про их жизнь, словно режиссер был топ-моделью и единственное, что знал про полицейских, – что они ездят на машинах с мигалками.

– Я тебе так скажу, Джа, про нас бы получился обалденный экшен! Просто они там в Голливуде совсем нюх потеряли, снимают всякую пошлятину. Эй, ты меня слышишь? – Эклз покосился на лохматую макушку друга. Тот расположился на его плече, словно на своей подушке, и, кажется, уже посапывал!

– Эй, нет, нет и нет, так дело не пойдет.

Это было слишком близко, или шесть бутылок пива были лишними, или Джей сопел в шею слишком тепло, щекоча кожу еле заметным выдохом.

– Я тебе не подушка! Иди спать к Коллинзу. Он будет женат через несколько часов, так что это не грех, топай, Падалеки.

В ответ лишь неразборчивый протест и попытка устроиться поудобнее.

– Джа, я тебе говорю. Иди, прошу…

Внутри все натянулось струной, и было достаточно самой малости, чтобы порвать ее. Эклз попытался отодвинуться от напарника, но тот и не думал отпускать, и тогда Дженсен запустил пальцы в копну волос и рванул со своего плеча сонную голову, мать его, лучшего друга.

– Сколько раз тебе говорить, вали спать на кровать, Джа!

А в ответ лишь непонимающее сонное моргание, попытка всмотреться в огромные зеленые глазищи с пьяной поволокой, которые были почему-то такими умоляющими в тот момент.

– Мне и тут неплохо, – Джаред расплылся в своей самой глупой ухмылке и прищурил глаза, ожидая реакции. И этого было чертовски достаточно, чтобы весь самоконтроль, годами вырабатываемый, полетел к чертям только от одного этого взгляда.
Все так же крепко удерживая за волосы, он навис над другом и вжался губами в его рот. В одно мгновение из головы Джареда вылетели все посторонние мысли. Весь мир поблек, и он лишь чувствовал губы друга на своих. «Теплые». «Сухие». «Мягкие». Пульс в доли секунды скакнул до пика, когда язык разомкнул губы и столкнулся с его, обвел кругом, проводя кончиком по нёбу. Острая кромка зубов царапнула нежную тонкую кожу, и Падалеки лишь тихо проскулил в поцелуй, не способный пошевелиться под тяжестью тела друга.
Именно этот приглушенный звук и заставил остановиться, да и страх, затуманенный страстью, все еще бился где-то внутри. Дженсен замер, увидев перед собой распахнутый как мир взгляд, полный вопросов. И нельзя было не таращиться в эти зеленоватые омуты с карими песчинками у зрачков, которые заполнили собой почти всю радужку, не сжимать в ладонях это прекрасное, любимое годами лицо, не возить губами слепо по этим скулам, сжимая в кулаках длинные шелковистые патлы.

– Прости, Джа, черт знает что на меня нашло. Прости, прости…



Эклз не иначе решил, что умрет в последующий час и нужно в жизни совершить самое важное, потому как снова целовал жадно, больно, будто наказывая за то, что так долго хотел. А потом все в этом мире стало неважно, потому что Джаред отвечал, робко и нежно целуя. Эклз чувствовал, сильные руки обнимают его так, словно Джаред не мог понять, чего он хочет больше: оттолкнуть и сбежать или прижать сильнее. Что произойдет потом? Не имело значения, главное, что Дженсен прямо сейчас мог держать это немыслимое чудо в своих руках, которое не его, которое нельзя любить, но именно это он и делал все эти годы.

Он жарко и влажно вылизал бархатную кожу на шее, поймал губами приоткрытый рот и накрыл ладонью возбужденный член своего друга, пробравшись в его джинсы.
Джаред громко охнул в ответ на то, как кулак задвигался на члене, и уткнулся лицом в плечо Эклза, комкая на нем рубашку подрагивающими пальцами. Обоим было ясно, что пути назад нет.
Эклз остановился лишь для того, чтобы сдернуть мешающие штаны и белье, и спустился между ног лучшего друга, который разучился дышать, как только почувствовал его горячий рот у себя на члене. Никогда ничего подобного он не испытывал в своей жизни! Вцепившись в загривок, захлебываясь ощущениями, он качнулся бедрами навстречу влажному жару рта. Одного лишь осознания, что это Джен, его лучший друг, его напарник, что это его губы, было достаточно, чтобы разлиться горячим терпким оргазмом спустя минуту. На грани реальности он чувствовал нежные поцелуи в живот, как крепкие руки огладили бедра, и только потом он открыл глаза, уставившись в потолок. Дыхание Дженсена коснулось его шеи, и по телу пробежали последние сладкие судороги удовольствия. Почти невесомые поцелуи успокаивающе ложились на его скулы и щеки, когда они оба услышали шум на лестнице. Мгновенно встрепенувшись, они отскочили друг от друга: Эклз встал около дивана, а Падалеки, наспех натянув белье и джинсы, вжался в диван, уставившись испуганными протрезвевшими глазами на пьяного Мишу, появившегося в полумраке своего дома.

– О, а вы какого хера не спите? – явно не ожидая ответа, он прошаркал на кухню. – Как же пить охота.

Эклз тревожно перевел взгляд на друга, на лице которого все сильнее читалась паника. Едва Дженсен собрался что-то сказать, как тот подорвался с места и почти бегом вышел из дома. Коллинз, понуро держась за висок, показался из кухни и проковылял кривой походкой к лестнице, не обращая внимания на сослуживца, тяжело севшего на диван и уставившегося себе под ноги.


Забрезживший золотистый свет зари за окном заставил действовать. Сборы в церковь проходили бодро и шумно, легкое похмелье давало о себе знать – галстук жениха Эклз завязал только со второго раза. В это самое время на пороге показался Падалеки.

– Чувак, я подумал, что ты решил сбежать с моей свадьбы, – прокряхтел Коллинз, наклоняясь за своими кожаными ботинками.

– Нет. Меня жутко мутило. Надо было подышать свежим воздухом.

– Чертовы алкаши, и меня умудрились напоить. В каком виде я теперь буду на собственной свадьбе? А, Эклз?! Твою ж мать, куда ты смотрел?

– Ну, уж точно не за тем, сколько ты пьешь, дружище.

Лучшие друзья лишь однажды столкнулись взглядами, и этого было достаточно, чтобы Падалеки вспыхнул пунцовыми щеками и умчался одеваться наверх.
Дженсен был готов отдать все, чтобы Джаред хоть что-нибудь сказал, что угодно. Но тот с упорством Сизифа молчал, а просить и спрашивать самому было так же тошно. Он лишь мельком посматривал на него в машине, пытаясь представить, о чем тот думает. Трудно было не заметить, как Падалеки был зажат, будто внутри у него скрутились сотни пружин, он слишком хорошо его знал, чтобы не обратить внимания на его скованность, и Эклз понятия не имел, чего от него ожидать.
«Сколько сейчас времени? Ты здесь? Знаю, что здесь. Я это говорю или всего лишь думаю, что говорю? Ни в чем не уверен сейчас, будто младенец, только что появившийся на свет. Знаю только, что вокруг темно и ты где-то рядом. Наверно, вечер…
Я так подумал, потому что перед глазами жуткая темень. А вот когда все заливается красным или ярко-желтым, это значит день или утро и сестричка распахнула жалюзи на окне. И слышу, как ты стоишь рядом и смотришь на меня. Ну, чего уставился?! Нравлюсь? Как день-то прошел, чертов ангел-хранитель?»

– Джа? Как ты?

– М-м-м? Привет, солнце.

– Ты что такой?

– Какой?

– Дерганый какой-то?

– Да все нормально. Просто перебрал вчера немного. Башка болит.

– А где Дженсен и Миша?

– Они все зашли в церковь, а я тут жду Джеймса и Эрика.

– Составить тебе компанию? – Жени тихонько подтолкнула бедром Падалеки, и тот улыбнулся немного смущенно.

– Конечно. Иди сюда. Утро сегодня прохладное, – он обвил миниатюрную жену огромными горячими руками, в них она казалась маленькой статуэткой древнегреческой богини. – Ты сегодня прекрасно выглядишь.

Джаред чмокнул девушку в макушку, а потом заглянул в ее темные глаза, улыбающиеся ему всегда так тепло и приветливо.
– Ты тоже отлично смотришься в этом смокинге. И я тебе всегда говорила, что бабочка тебе идет больше, чем галстук. Как погуляли? Ты ничего не рассказал.

– Было много пива, симпатичных девушек и отстойная музыка.

– Жаль, что тебе не понравилось, – хохотнула Женевьев. – Все же это мальчишник твоего друга.

Она и не представляла, какой жар охватил мужа при воспоминании об этой вечеринке, так что он даже не смог фальшиво улыбнуться, а просто сцепил зубы до боли в скулах.

– Кстати, ты знал, что ребят будет венчать отец Бернард, тот, что нас венчал одиннадцать лет назад! Это так неожиданно, что он вернулся в Нью-Йорк. Я слышала, он собирался остаться в Канаде.

– Да, действительно, – вспоминать свое венчание было особенно тяжело, после произошедшего ночью. Он никогда бы не подумал, что сможет изменить своей жене, ведь он любил ее в это самое мгновение и всегда.

– А вон и наш босс пожаловал, – как спасение, из машины показались Бивер и Крипке.

– Ну, осталось молодых дождаться, чтобы они торжественно пообещали любить друг друга так же крепко, как и мы,– Женевьев солнечно улыбнулась мужу и принялась махать рукой Джиму.

Падалеки не мог понять, что ж за день-то был такой. Куда он ни смотрел, везде был Дженсен, везде он успевал, всем улыбался, жал руки, будто это он чертов жених. Хотя из головы как-то выпало, что он шафер. И весь он был такой сияющий, как начищенная золотая монета, глаза смеялись, расходясь острыми лучиками в уголках, и каждый раз, когда он встречался с ним взглядом, желудок делал какой-то невероятный кульбит, будто Джаред сейчас катился по русским горкам резко вверх, а потом вниз, а потом еще вниз головой для полного счастья.
Оставалось напиться и забыться, иногда он пользовался этим методом успешно, но тут его всегда поддерживал сам Эклз, а сейчас он был занят флиртом с какой-то рыжей и длинноногой… И это почему-то бесило, злило до такой степени, что хотелось подойти и одернуть его, проорать: «Какого хера ты лапаешь эту телку и постоянно смотришь на ее силиконовые сиськи?». Как только эта сцена встала перед глазами, самому стало смешно, и, осушив свой бокал чего-то кисло-сладкого, он еще раз его наполнил и постучал ножом для закусок по тонкому хрусталю.

– Прошу минуточку внимания! Эй, эй, народ, все сюда. Я тут тост хочу сказать за молодых.

Дождавшись, когда все немного кучнее подтянутся к столу, Джаред поднял бокал и, секунду поразмыслив, заговорил.

– Миша, язнаю тебя давно, уже почти десять лет как мы с тобой работаем бок о бок, и я знал, что ты удивительно везучий человек, но не до такой же степени, старик? – гости дружно хохотнули, но Джаред тут же продолжил: – Без всяких преувеличений скажу тебе, Виктория, что ты просто великолепна, самая потрясающая женщина сегодня это ты, ну конечно, после тебя, детка, – Джаред прижал за талию к себе жену и чмокнул ее в макушку. – Кстати, Виктория, у тебя отличный вкус, моя жена сегодня выглядит просто шикарно в этом платье, за что тебе отдельное спасибо, – он посмотрел на свою маленькую хрупкую Женевьев и, выдохнув, сказал:– Я желаю вам, чтобы вашу любовь ничто не могло поколебать: ни ссоры, которые случаются в любой нормальной семье, ни разлуки, ни ошибки, которых, я надеюсь, вы не допустите, – взгляд сам собой отыскал Эклза и уперся в него, пытаясь прочесть реакцию, и Джаред замолчал. А потом он вдруг качнул головой, как будто очнулся ото сна, и добавил:– А вообще, я уверен, что все это вас обойдет стороной, вам это не нужно. Вы должны наслаждаться друг другом! Делайте вашу жизнь прекрасной каждое ее мгновение. Ну, и детишек, конечно, понаделать кучу! Миша, я первый в очереди на крестного папу твоих спиногрызов, – и снова все засмеялись, как это принято на свадьбе, а Джаред поднял бокал и закончил свою речь простым:– За вас, ребята!

Пока Падалеки старался быть как можно красноречивее, что для него было нелегким испытанием, ведь он никогда не любил говорить на публику, с него не сводил глаз Эклз. Он без труда понял все, что Джаред не сказал, но даже эти непроизнесенные слова стегнули по душе, как хлыст с размаху, рассекая, чтобы долго не заживало, кровоточило и напоминало о том, чего делать никогда нельзя. Быть собой.
Потом начались танцы, выпивка полилась рекой, и все расслабились, в том числе и чета Падалеки, прижимаясь друг к другу в неспешном кружении вальса. Улыбаясь и щебеча что-то на ушко, они скользили по танцполу, время от времени подмигивая молодоженам. Эклз же прихватил из бара бутылочку «Джека Дэниэлса» и устроился в компании Джима и Эрика, чуть позже к ним присоединился Осрик, и они решили вместе напиться.

– Слушай, Дженс, чего ты так надираешься? Завтра на работу с утра.

– Серьезно? Джим, что ты не дашь нам выходной, после свадьбы?

– Вот когда сам женишься, тогда дам, а пока притормози, а то еще и шести вечера нет, а ты уже в хлам.

– Ничего не в хлам, – крякнул Дженсен и поболтал остатки виски на дне бутылки.

– Ладно, уговорили, черти, перейду на нечто полегче, – он встал и бодро отправился к барной стойке. Ловко подхватив бокал шампанского с подноса у мимо шедшего гарсона, он осушил его одним глотком.

– Кислятина, – просипел Эклз, скривившись и отставив бокал в сторону, двинулся по коридору, ведущему в уборные и на улицу. Завернув за угол, он услышал приглушенный женский смех, а затем знакомый гогот своего лучшего друга.

– Джаред, ты невыносим, – сквозь смех пропищала девушка.

– С чего бы это?

– С того.

– Раньше ты была не против.

– Я и сейчас не против, но, может, мы все же потерпим до дома?

– Я видел в той стороне дверь с надписью «служебное». Может, отправиться туда? – тихо, практически шепотом.

– Нет, Джаред. Давай лучше потанцуем?

– Ладно, уговорила. Ты просто сегодня такая аппетитная, что мне не терпится вернуться домой.

– Тогда предлагаю через полчасика незаметно улизнуть.

– А ты думаешь, Миша не заметит? – Дженсен видел, как высокая темная фигура нависла над крохотной тонкой Женевьев, и его окатило холодным потом и тихой глухой злобой на самого себя.

– Да ты что! Он сейчас ничего не видит, кроме Виктории и ее декольте.

– Как и ты, – засмеялась Женевьев и поцеловала мужа в широкую хитрую улыбку.

– Пойдем.

Эклз прижался к стене и двумя быстрыми шагами оказался в мужском туалете. В висках так стучала кровь, будто в голове кто-то отчаянно бил в набат. Он посмотрел на себя в зеркало, и оттуда на него взглянул полный горькой обиды человек, с трудом сдерживающий слезы. Он снова метнулся в бар и, прихватив еще бутылку элитного виски, вернулся к друзьям за столик.

– А вот и я, – с довольной напускной улыбкой, с больным взглядом отчаянно весело провопил Дженсен и рухнул на стул рядом с Чау.
Джим лишь покачал головой, глядя на свежеоткупоренную бутылку, но ничего не сказал своему лучшему оперативнику, когда тот жадно приложился губами к горлышку.

Спустя полчаса в голове у Эклза было так же туманно, как в далекой ирландской глуши ранним холодным утром, про которую что-то вещал Бивер. Дорогу в туалет он прокладывал почти на ощупь, доверяясь ослабшим органам чувств, шаря пальцами по холодной бетонной стене и щурясь на слабый свет в конце коридора.
Не успел он переступить порог кабинки, как голова закружилась, в желудке всколыхнулось противным жаром, который моментально обдал все тело. В следующие секунды он уже, судорожно скрючившись над унитазом, издавал жалкие рычащие звуки, расставаясь с содержимым желудка.

– Дженсен! Что с тобой?!

Эклз бы узнал этот голос, даже если бы сейчас у него отказали оба полушария мозга. Он сделал над собой усилие и поднял невидящий взгляд на Падалеки.

– Ничего. Просто вчерашнее пиво не подружилось с сегодняшним виски и шампанским, – не успел он договорить, как случился новый позыв рвоты, и его спина болезненно содрогнулась. Все звуки словно усилились в сотни раз и теперь звенели у Эклза в ушах, но он умудрился различить, как шаги сначала звонко удалились, а потом снова приблизились к нему.

– Я ни разу не видел тебя в таком состоянии, – что-то шершавое и теплое прикоснулась к губам и подбородку, и Дженсен догадался, что Джаред вытирает его влажным махровым полотенцем. Эклз всегда удивлялся тому, с какой заботой Джаред относился к нему. Это проявилось с первого дня, с первой встречи просто в элементарных вещах, в том, как Падалеки ставил кофе на стол, подкладывал салфетку, подносил папки. Сначала он думал, что это такой способ понравиться, расположить к себе будущее начальство и коллег, но, присмотревшись к парню, Эклз с удивлением признал, что все это было абсолютно естественно для него. Помогать всем вокруг было внутренней потребностью Падалеки, и получалось у него это всегда наотлично. Но сейчас от его заботы и помощи у Эклза спазмом скрутило все внутренности, и он с трудом смотрел на него.

– Ну что? Извержение еще будет? – невесело хмыкнул Джаред, разглядывая изнуренное лицо друга.

– Вроде нет.

– Тогда давай помогу подняться.

– Сам. Сам я, говорю, – прорычал Дженсен, вяло выкручиваясь из крепких хватких рук. Он подошел к раковине и сунул голову под кран, открыв холодную воду. Ледяные струйки ударили в затылок и хлынули за шиворот, отрезвляя. Встряхнув мокрыми волосами, он посмотрел в зеркало на отражение Джареда и принялся набирать салфетки в ладони. Отерев лицо, он развернулся к нему и застыл на месте. Напарник не сводил с него взгляда, тяжелого и взволнованного, и Эклзу пришлось собрать остатки воли в кулак и твердо пробасить:

– Я в порядке.

– Угу.

– Вот только не надо этого порицающего взгляда, умоляю, – пьяно просипел Эклз.

В ответ Джаред лишь слегка улыбнулся правым уголком губ и вскинул брови.

«Поразительно, как же все меняется», – вдруг осознал Дженсен. Он всегда любовался этим лицом, не только потому, что испытывал к Падалеки определенные чувства, но и просто за его открытость и подвижность. Он всегда с интересом наблюдал, как во время разговора Джаред умудрялся изобразить на своем лице все эмоции. Как чувства захватывали его во время рассказа, как подвижно брови взлетали вверх, а потом супились, сдвигаясь к переносице, как он покусывал то верхнюю, то нижнюю губу, стараясь подобрать нужное слово или раздумывая над чем-то сосредоточенно. Глазами же Дженсен мог любоваться бесконечно, тем, как они распахивались и радостно улыбались, щурились в ответ на шутки, как остро вчитывались в детали дел, как устало моргали, несколько часов подряд вглядываясь в экран компьютера. Эти глаза цвета ореха он обожал, но сейчас было просто невыносимо смотреть в них. Обида жгла изнутри, противно закипая где-то в желудке, хотелось проорать в лицо, что это было нечестно – заставлять его верить в то, чего никогда не может быть. Но Эклз сдержался, сцепив зубы, шагнул к выходу. В конце концов, это была только его вина, что не сумел справиться с собой ночью.

– Подожди, я отвезу тебя домой.

– Не стоит. У тебя, кажется, грандиозные планы сегодня по соблазнению собственной жены, – не оборачиваясь, ничего больше не говоря, с трудом перенеся ногу через порог, Дженсен хлопнул дверью.

Джаред же стоял, не в силах представить, что теперь ждет его. Все утро он из кожи вон лез, чтобы не думать о том, что может произойти с их дружбой, рухнет ли все как карточный домик или же устоит, ведь он сможет забыть случившееся? Но чем пьянее он сам становился, тем чаще хотелось отыскать в толпе зеленые глаза и смотреть в них, не отрываясь. Можно было сколь угодно долго убеждать себя, что это «ошибка», даже взять и ляпнуть эту фигню во время поздравления молодых, но себя было не провести.

Даже сейчас, когда он жадно ласкал шелковистую шею своей прелестной жены, целуя ее горячие влажные губы, ища спасения в поцелуях, на языке был солоновато-горький вкус пота Дженсена, который он собирал с его шеи вчера ночью. Он вдыхал «Шанель», а чувствовал терпкий запах мужчины, который заставил его забыть обо всем на свете и вспомнить одно единственное…

Женевьев была великолепной женой, он любил ее, обожал ее, но что с ним случилось сейчас, и сейчас ли? Сжимая ее тело в крепких объятьях, заставляя снова и снова повторять свое имя, он представлял другие руки на своем теле, ощущал жар другого человека рядом с собой. Он последний раз сильно толкнулся в пылающую мягкость и обессилено опустился на прохладное белье супружеского ложа. Его обвили ласковые тонкие руки, мягкие губы оставили благодарные поцелуи на его щеке, вот только он не в силах был ответить на них, будучи не здесь своим сердцем и мыслями.

Дым голубыми пластами передвигался по комнате, мужчина наблюдал, как один пласт перекрывает другой, третий, а затем, глубоко затянувшись, он выпустил струю табачного дыма. Казалось, старые волны должны были бы наброситься на новичка, но, наоборот, клубы заставили задвигаться уже неподвижный, застывший сигаретный туман. Дженсен отвлекся от этой картины и ухватил за горлышко пузатую темную бутылку «Джека». С тех пор как он проснулся, прошло не больше часа, на часах маячило почти пять пополудни, а в голове у него, как назло, было кристально ясно. Он отлично проспался после свадьбы Коллинза. И это было ужасно. Наполнив рюмку, он швырнул выпивку прямо в горло, чтобы не тошнило от этого препаршивого вкуса. А затем еще одна глубокая затяжка, выдохнутая со свистом из легких. Это не помогло отвлечься от выкристаллизованного вопроса в его голове, который скрежетнул по мозгам, как только он открыл глаза.

«Жалею ли я?»

«Нет. Ни капли», – ответил он сам себе. Конечно, он не планировал этого, но то, что случилось, не вызывало сожалений, скорее он бы казнился потом, под конец жизни, что так и не признался в своих чувствах, единожды влюбившись. Он был убежден в том, что о любви нужно всегда говорить человеку, который занял твое сердце. И хотя его сердце Джаред оккупировал полностью с их первой встречи, но о его чувствах Падалеки стало известно лишь спустя одиннадцать лет. Да и не очень романтично вышло: спьяну, зажав его в чужом доме, на старом диване – это было мало похоже на признание в любви. Но уж как получилось. Зато решился, а не спасовал как в прошлом, когда была возможность сказать заветное. И возможно, сейчас это выглядело еще более неприемлемо, но нет, Эклз не жалел ни о чем. Он потушил сигарету, свернув ее буквой «Z» в пепельнице, и пошел раздвинуть шторы. Лучи яркого осеннего солнца резанули по глазам, заставляя зажмуриться. Телефон на столе задребезжал коротко, но требовательно. На экране высветилось имя «Женевьев».

Он резко дернулся в постели, просыпаясь, прерывая дорожку поцелуев на своей груди, в реальности оказалось, что это была его жена, а вот во сне…

– Прости, Джа.

– Все в порядке.

– Я сварила тебе кофе, как ты любишь. И представь, он уже здесь, –Жени поставила поднос с завтраком на прикроватную тумбочку и улыбнулась сонному мужу.

– Ты просто ангел.

Джаред взялся за горячую кружку с кофе и вдумчиво втянул его аромат. Все как он любил, тягучий, черный, горький. Но глоток вяз в горле.

– Ох, уже восемь! Мне пора!

– Ты же сказал, что Джим дал выходной?

– Ну что ты. Это старик пошутил. Мне надо бежать. Прости, – Падалеки вдруг понял, что ему просто необходимо уйти из дома, остаться наедине с собой. Поэтому, наскоро приняв душ, он отправился в участок, где было поразительно пусто для утра понедельника.

«Может, Бивер и не шутил про выходной? Оно и к лучшему».

Одному было проще сосредоточиться и подумать над новым делом, да и отсутствие Эклза сейчас было огромным плюсом.

Больничная рубашка сбилась под поясницей, и ее складки вжимались в тело, словно затупившееся лезвие ножа, которое не могло прорезать кожу, сколько ни пили. Боль жгла, казалось бы, невыносимо, но он слишком к ней привык и только ждал, когда будет утренний обход санитаров. Он не видел, но часы показывали только четыре утра.

«Дженсен?»

Казалось, что он стоит где-то совсем рядом. Джаред хотел бы прокричать его имя, но была возможность только подумать.

«Все бы отдал, чтобы коснуться тебя еще раз…»

***

Вспоминать, пролистывать в голове бесконечное число картинок, словно диафильм перед глазами, – это единственное, что мог позволить себе человек, прикованный к постели. Вот и сейчас в голове будто бы включился прожектор, и перед глазами побежали кадры из собственной жизни.

Джаред сидел, чуть ссутулившись за своим рабочим столом, в домашней одежде, засучив рукава рубашки, и вот уже полчаса смотрел на фото Мэган Чити.
«Двадцать пять лет. Журналист. Замужем. Была беременна. Изменяла? Любовник не хотел ребенка? По заверению мужа, у них не было близости уже два месяца, значитребенок был не его. Выяснить, кто отец ребенка!
Смерть наступила около четырех часов утра от колотой раны в солнечное сплетение. От большой кровопотери умерла практически сразу. Что заставило ее открыть дверь? Возможно, она знала убийцу, поэтому и открыла. Соседи уверяют, что ничего не слышали, да и следов борьбы нет. Ничего не украдено. Какой мотив? Все мы говорим: «Я бы убил тебя!», – в отчаянии или когда кончается терпение, в попытке объяснить свою истину, но где та черта, когда желание убить переходит в действие? Что толкает человека на убийство молодой красивой женщины?» Ему в голову почему-то пришли слова старого лектора по криминальной психологии – профессора Гувера.
«Преступники бывают двух типов: первый тип – экзогенный. Преступник, на действия которого влияют внешние факторы, вынуждая пойти его на то или иное преступное деяние. Экзогенные преступники совершают преступление не ради удовольствия, а для того чтобы избавиться от тяжелых условий, в которых они оказались. Второй тип – эндогенный. Преступник, в сознании которого присутствует желание совершить преступление: ударить или похитить человека. Когда мы испытываем неприятное ощущение – мы стремимся от него избавиться. К примеру: когда мы грустим – нам хочется, чтобы настроение кто-то поднял, когда мы испытываем голод – мы стремимся насытиться и так далее. Так или иначе, в каждом человеке заложено стремление избавления от отрицательного и получения положительного. Естественно, мы начинаем искать способы избавиться от чувств, которые для нас неприятны, и зачастую мы сами не замечаем, как наша мысль наталкивается на преступление как на способ избавления от неприятного состояния или чувства. Возникает желание украсть, похитить или изнасиловать. В нормальных условиях подобное, зачастую подсознательное желание совершить преступление остается без поддержки, в силу воспитания, моральных ценностей или определенных черт характера человека, в результате оно исчезает из мыслей, не имея возможности реализоваться. Если же мысль о преступлении возникает в сознании человека, в личности которого прочно укоренился ряд комплексов, то достаточно незначительного угнетающего фактора извне, чтобы подтолкнуть данного субъекта к совершению преступления. Обычно морально-этические аспекты отодвигаются на второй план при мысли о получении наслаждения или ярких переживаний от совершения преступления. Когда в сознании человека, предрасположенного, допустим, к насилию, это деяние будет ассоциироваться с положительными эмоциями или последствиями от насильственных действий, тогда возникнет стремление к совершению этих действий, которое с каждым разом может становиться более сильным и более мотивированным».
Падалеки понимал, что эти слова не просто так пришли ему вдруг в голову. Преступник, любой преступник, считает, что он поступает правильно, совершая то или иное преступление. Неважно, ворует он деньги для того чтобы прокормить семью или убивает ради сексуального наслаждения – он пытается избавить себя от негативных ощущений, страха за своих близких, раздражения из-за того, что отвергнут красивой женщиной, отчаянья, что не можешь ей обладать. Если понять, от какого ощущения преступник пытался избавиться, можно понять его мотив.

Он не смотрел на часы, будучи погруженным в свои размышления, ему нечасто приходилось вот так вот побыть наедине с собой, поэтому сейчас он пользовался этой возможностью на полную катушку. За закрытой дверью своего кабинета он отгородился от всего остального мира, и это было прекрасно. Оттого, что дверь так внезапно открылась, Джаред еле заметно вздрогнул. Внутри взвился торнадо эмоций, как только он увидел на пороге друга.

– На что тебе мобильник?

– Что?

– Твоя Женевьев тебя обыскалась и начала названивать мне.

– Дженсен, да я недавно ушел. Мобильный разрядился.

– Недавно, по ее версии, было в семь утра. Сейчас восемь вечера.

– Говорил же Джеффри, что сюда надо повесить часы, – улыбнулся Джаред.

– Топай домой.

– Ты на машине?

– О чем ты… С такого похмелья, как у меня?

– Может, пройдемся? – поинтересовался Падалеки с надеждой.

– Мне нужно по делу встретиться. Извини.

– О'кей.

Это был первый раз, когда Эклз закрыл дверь, не сказав даже элементарного «пока», даже не взглянув на него. Падалеки устало пощипал переносицу, не хотелось верить, что их дружба могла закончится вот так, будто они были совершенно посторонние люди, которым можно не говорить элементарных слов приветствия по утрам или уходить, не прощаясь, по вечерам. Одна мысль об этом была невыносимой, потому как Эклз был действительно лучшим другом, наставником, он бы даже сказал, старшим братом, только сейчас это прозвучало бы странно. Они работали бок о бок много лет, за это время они научились читать мысли друг друга, которые не давали спать по ночам, прикрывали спины друг друга в самые опасные моменты, и это все не могло пойти прахом. Слепой, панический страх за их дружбу вцепился в душу мертвой хваткой, и Джаред понятия не имел, как ему себя вести дальше.

– Стой, стой, мать твою. Я с тобой разговариваю! – Дженсен рванул напарника за локоть в тот момент, когда тот почти вбежал в отделение полиции.

– Ну что?! Что?!

– Это я тебя должен спросить «что»! Что сейчас было там?! Какого черта ты ломанулся в дом первым?! Ты что, гребаная группа захвата?!

– Пусти, – вырвавшись из хватки, он полетелкак пуля по участку, огибая рабочие столы и всех, кто оказался у него на пути. – Тебе-то что?! Если бы я туда не вошел, того пацана уже бы не было в живых! – Падалеки орал так, что все сотрудник смотрели на них открыв рты, забыв о своих делах, таким взбешенным его видели впервые.

– SWAT уже был на своих позициях!

– Пацан уже спускался вниз, где его укурок-отчим собирался прострелить ему и его матери башку.

– А то, что он чуть не прострелил твою, – это тебя не волнует?! – Дженсен с трудом удержался, чтобы не ткнуть напарнику в лоб, палец напряженно так и застыл напротив его головы.

– С каких пор тебя это волнует?! – Джаред проговорил это уже тихо и зашагал в сторону своего кабинета.

– Что?!


«Вот ведь сучонок!» – только подумал, а ведь так хотелось выругаться вслух от ярости, которая не собиралась униматься, пока он,наконец не выяснит, с каких пор его напарник начал строить из себя пуленепробиваемого Бэтмена.

– Джаред, что ты несешь?! Мы работаем вместе! Хочешь ты того или нет! Мы несем ответственность за…

– Не хочу, ясно?!

Джаред так резко развернулся в узком коридоре, что Дженсен чуть не налетел на него с разбегу. Он так и замер, когда в упор на него уставился злой колючий взгляд его лучшего друга, и все упреки, подогреваемые страхом за него, так и застряли где-то внутри. Эклз лишь опустил глаза, которые бог знает почему защипало, не в силах что-то объяснять и просить, он лишь понимающе мотнул головой и, развернувшись, двинулся из участка.

***

– Падалеки! А ну зайди ко мне в кабинет!

– Да, Джим, сейчас, – Джаред протрусил к начальнику, ловко огибая рабочие столы.

– Ну и?

– Что? – парень непонимающе вскинул брови и уставился на Бивера.

– Что у вас там с Эклзом случилось? Какая кошка между вами сиганула? – потирая бороду, серьезно поинтересовался Джеймс.

– Да так, ничего особенного. Поцапались на вызове.

– Из-за чего?

Падалеки понял, что разговор надолго, и с тяжелым вздохом опустился в кресло напротив начальника.

– Эклз любит руководить, просто до блевоты! Ему надо, чтобы все подчинялись строго его приказам даже тогда, когда это нецелесообразно!

Джаред не имел ни малейшего представления, что еще сказать, ведь не говорить же начальнику, что Эклз ему отсосал неделю назад, и теперь они десяти минут не могли находиться в одном замкнутом помещении, чтобы не поцапаться.

– «Нецелесообразно…». Умник! Мне доложили, что вы вчера тут чуть ли не до мордобоя сцепились! – Джим раздосадованно хлопнул по столу увесистой папкой и резко встал на ноги. – А сегодня я у себя обнаружил заявление от Эклза!

– Да вы шутите, – чуть заметно дрогнувшим голосом. – Дженсен никогда не уйдет из полиции из-за мелкой стычки с сослуживцем.

– А он и не уходит! А переводится в прежний отдел. К Крипке! И надо полагать, мой лучший оперативник уходит не из-за какой-то «мелкой стычки» с тобой.

– Я… я не знаю.

– Не знает он. Зато я знаю! Иди и выясни все отношения с ним. Что хочешь делай, но Эклз должен остаться, ты понял?!

– Понял, Джим.

Падалеки вылетел от Бивера и чуть не сшиб с ног Моргана.

– Полегче, Джа, что у тебя, пожар?

– Ты не видел Дженсена, Джеф?

– Заезжал около восьми, потом снова куда-то уехал. Куда не сказал.

– Вот черт. Ладно, спасибо.

Он вышел на улицу, прокручивая в голове возможные варианты, куда бы мог отправиться Эклз. На всякий случай он сделал попытку дозвониться до него и раздосадованно сунул телефон в карман. Он побрел в сторону Центрального парка, не особо надеясь наткнуться на патрульную машину Дженсена, скорее просто чтобы осмыслить слова, сказанные Бивером.

«Нет, он не может вот так взять и уйти.

Еще как может. После всего, что ты ему наговорил.

Я не со зла. То есть с него, конечно. Но я не всерьез.

А он всерьез».

Это поистине были самые ужасные дни за все время, что они работали вместе. Если они находились в одном помещении, то вскоре без особого повода между ними завязывался спор. На вызове напарники общались только по необходимости. О том, чтобы как в добрые старые времена поговорить и решить проблему, и речи не было. Одиннадцать лет дружбы, рождественские посиделки, дни рождения, совместные отпуска – все летело к чертям, и Джаред понятия не имел, как вернуть все на свои места. Прошло минут сорок как он мотался по центру, время от времени набирая номер Эклза и выслушивая «абонент недоступен», и тут его взгляд остановился на номере патрульной машины на противоположной стороне улицы. За считанные секунды Джаред промчался по подземному переходу, почти не запыхавшись, ухватился за ручку машины, распахнул дверь и уселся рядом с Дженсеном.

– Надо поговорить.

Эклз посмотрел на своего всклокоченного напарника и отпил горячий кофе из бумажного стаканчика.

– У тебя пять минут.

По привычке Джаред собирался съязвить, но вовремя прикрыл рот, а затем, собравшись с силами, заговорил:

– Послушай, я вчера вспылил. Это был жутко тяжелый день. И я наговорил лишнего. Я не хотел, правда.

– Почему не хотел? Хотел, Джа. Ты просто был вчера в том состоянии, когда правду невозможно удержать за зубами.

– Бивер мне сказал, что ты уходишь.

– О… Хм. Не бери в голову, не думай, что это на твоей совести. Скажем, ты помог мне побыстрее принять решение. Эрик давно предлагал мне вернуться. – Он помолчал, а потом, обернувшись, спросил: – Так это все? А то в банке уже перерыв кончился.

– Собираешься сбежать?

И Дженсен закрыл уже приоткрытую дверь, упираясь острым взглядом в потемневшие от напряжения глаза Джареда.

– Сбежать?

– Да. Сбежать от того, что тебе мешает спокойно жить с той самой ночи. Можешь меня не обманывать. Скажи.

– Джаред, я все прекрасно понял, что ты тогда вещал на свадьбе. Я не идиот и уловил, что для тебя все было огромной ошибкой. Но не думай, что ты именно та самая причина, по которой я ухожу.

– Ну конечно, давай ври, глядя в глаза, – зло выпалил Падалеки.

Тогда напарник приблизился к нему почти вплотную, вжимая в сиденье.

– Так это, значит, я вру? Предлагаю посмотреть в зеркало, чтобы увидеть того, кто за последнюю неделю изоврался вконец. Одна уловка смешнее другой, лишь бы не дежурить со мной, да ты шарахаешься от меня как черт от ладана, даже когда я рядом воду из кулера набираю. На всех последних посиделках в баре ты сидишь рядом с Джеффри, уткнувшись носом в свой стакан, а затем надираешься так, что он везет тебя без чувств домой. Что? Продолжать?
Джаред опустил глаза, не выдержав упреков в упор.
– Так, может, хватит врать и скажешь, что тебе противно находиться со мной, потому что каждый раз, когда я рядом, ты невольно вспоминаешь все, что было, начинаешь гнобить себя за то, что допустил это, а уж когда добираешься до дома под крылышко своей жены, то и тут не легче! Совесть гложет, что изменил! Ну что, я не прав, Джа? Джа?! – проорав в лицо все, что не давало спать по ночам, Эклз отпустил его и выпрямился за рулем. – Тебе же лучше от того, что я переведусь. Можешь не благодарить.

Ох, и как же хотелось заткнуть этот рот, кривящийся в двух сантиметрах от его лица. Заткнуть, чтобы не смел больше произносить вслух эту ахинею. Взять и заставить замолчать! Чтобы не был так прав! Он был до одури прав…
После той ночи все изменилось. Вот только не противно было, а просто невыносимо. Невыносимо каждый раз, когда Эклз был рядом, вспоминать ту ночь. До дрожи желать мимолетного прикосновения этих губ, лишь на мгновение почувствовать все, что испытал тогда с ним. И понимать, что этого никогда не будет, потому как неправильно все это! Потому что не имел права так обманывать свою жену! Потому что не смел вновь давать ему надежду, не имея возможности дать ему что-то взамен…
И как же хотелось залепить этот упрямый рот поцелуем, чтобы он все понял без слов оправданий, чтобы просто еще раз почувствовать мягкость уголков его губ. Но сил едва хватило на признание самому себе и уж точно не Эклзу, поэтому, дослушав все умозаключения, которые Дженсен успел сделать, Джаред лишь тяжело выдохнул, оглушенный грохотом закрывшейся двери. Он с отчаяньем наблюдал, как Дженсен взбегает по лестнице и скрывается в здании банка.

Падалеки не успел собраться с мыслями после этого наконец-то случившегося разговора, как в следующие секунды раздался короткий звонкий выстрел. Он выскочил из машины и бросился вверх по лестнице, перескакивая ступени. В момент когда он оказался у входа, оружие уже было наготове, зажатое в твердой руке. Он лишь мельком взглянул в стеклянную дверь и увидел лежащего на полу друга и застывшего над ним человека в маске, с пистолетом в одной руке и с сумкой в другой. Потеряв всякий контроль от нахлынувшей паники, Джаред вошел в банк и в ту секунду, когда преступник поднял оцепеневший взгляд, выстрелил в него. Он разрядил всю обойму и продолжал машинально жать на курок еще пару секунд, пока кто-то не выкрикнул о скорой и полиции. Он бросился к своему напарнику, который корчился на полу, судорожно царапая свой мундир, будто стараясь добраться до пули, засевшей где-то внутри.

– Джен! Джен… Потерпи. О господи!

Падалеки увидел, как огромное, темно-алое пятно расползается по одежде, мгновенно пропитывая рубашку и куртку насквозь. Пальцы тут же стали липкими от горячей крови, которой было слишком много, и он даже не мог понять, куда ранен Дженсен. Тот попытался что-то сказать, но в этот момент силы начали покидать его, губы рвано хватали воздух, глаза умоляюще просили помочь, а пальцы ухватились за руку друга так сильно, как могли. Он все делал, чтобы удержаться в сознании, но реальность быстро проваливалась в темноту, и он позволил векам опуститься.



– Джен, нет! Нет. Нет. Нет. Черт!

На улице послышались ревущие сирены скорой, и Джаред подхватил уже бездыханное тело напарника на руки. Он бежал навстречу машине и практически впихнул Эклза в руки реаниматологам.

– Пульса нет. Зрачки не реагируют.

– Сколько без сознания?

– Минуты две, не больше.

– Судя по кровотечению, перебита артерия. Предположительно, пуля вошла под ключицу.
Один из парамедиков резал окровавленную одежду, чтобы добраться до раны.

– Сквозного отверстия нет. Пуля внутри.

–Дефибриллятор готов.

– Начинаем реанимацию.

Джаред был словно на съемках «Скорой помощи», на его глазах парамедики двигались с точностью, доступной только роботам. Сам он был будто в тумане, даже короткие фразы врачей до него не сразу доходили, и он просто продолжал смотреть, как они пытаются оживить Эклза.

– Руки. Разряд двести.

– Адреналин внутривенно.

Грудь рванулась вверх, сотрясаемая разрядом тока, и на белой коже ярко-алым вспыхнули следы от дефибриллятора.

– Еще разряд.

– Пульс?

– Отсутствует.

– Повышай до трехсот.

– Разряд.

Трое медиков без суеты продолжали окружать тело мужчины, которое дугой выгибалось на каталке под раскатами электричества.
Джаред не умел молиться, да и в Бога он верил не особо, но сейчас взмолился небесам и всем святым.

– Еще разряд.

– Ничего.

– Время?

– Тринадцать сорок пять.

– Нет! Нет! Продолжайте! Что вы делаете?! Не останавливайтесь!

– Сэр, простите, но уже слишком поздно.

Фельдшер, молодой человек лет двадцати семи, попытался успокоить Падалеки, рвавшегося к каталке, на которой бездыханно лежал его напарник.

– НЕТ! Я сказал, продолжать!

От этого звериного крика, казалось, порвутся голосовые связки, но он возымел действие. Парамедики вновь включили аппарат, повышая мощность разряда до четырехсот вольт. Персонал переглядывался, но понимающе кивал, мол, их совесть чиста, сделаем что можем, но тут уже ничего не поможет.

– Еще два кубика адреналина.

– Руки. Разряд…

«О, опять ты. Я уж думал, не придешь.
У меня тут уже жопа отваливается. Ты бы видел, какое там мясо образовалось. Сестрички тут заколебались уже. А уж как я, мать твою, заколебался…
Чего молчишь-то?
Приходишь и молчишь. Я бы тут душу продал за возможность поговорить с кем-нибудь. Сутки кажутся за год, вот уже и боюсь представить, сколько десятилетий я тут валяюсь.
Миша, ну чего тебе стоит, а? Вон, ну, ну посмотри туда. Там вилка в розетке. Ну поверни ж ты башку! Урод глухой! Выдерни ее, слышишь!»

Миша, конечно, не видел, как вены на шее Джареда от напряжения вздулись жуткими толстыми жгутами от дикого желания орать в голос, а кончики пальцев вздрогнули от безуспешной попытки рвануться, ударить, бить кулаками, но добиться своего. Он не видел, не слышал и не представлял, что кричит ему этот несчастный, все еще накрепко пристегнутый кожаными ремнями к поручням на кровати.

– Джаред, ты бы поехал домой, пришел бы в себя, дорогой?

Женевьев присела на корточки, стараясь заглянуть в глаза мужа. Он так и сидел в приемном отделении, кажется, так и не сменив позу, с тех пор как Эклза увезли в операционную.
Он поднял на девушку тяжелый взгляд и посмотрел на нее, будто видел ее впервые в жизни. Он даже не помнил, когда вот так отчетливо слышал голос своей жены. Разговаривали ли они за последнюю неделю? Прикасался ли он к ней? Она будто перестала существовать, все для него перестало существовать.

– Нет. Я дождусь, когда все будет известно. Хочу знать, что с ним все хорошо будет.

– Все с ним будет хорошо. Хирург, который его оперирует, мой друг, мы с ним вместе много практиковали, он отличный специалист. Если все было именно так, как было, то это уже чудо. Значит сейчас Дженсен точно будет жить. Давай пойди отдохни. Я буду в соседнем здании, буду звонить узнавать о его состоянии, а ты поезжай, а?

Женевьев взяла его за руку и успокаивающе поглаживала. Она не знала, как помочь Джареду, ей было страшно за него, ведь она никогда не видела его таким беспомощным, таким рассыпающимся на куски. Она лишь еще раз провела рукой по небритой щеке мужа, на которой засохла кровь Дженсена.

– Я останусь здесь, – твердо, с резким металлом в голосе, желая только одного – чтобы его оставили в покое.

– Хорошо. Туалетная комната вверх по коридору. Ты весь в крови, приведи себя в порядок.
Оглядев себя с ног до головы, мужчина только сейчас заметил, что на всей его одежде черной коркой застыла кровь его лучшего друга, который несколько минут назад умер у него на руках. А он просто плакал и молился, орал, плакал и молился, и, должно быть, Бог его услышал.

Он отправился домой, только когда хирург Робин Сингер вышел из операционной через три часа и сообщил, что жизнь Дженсена вне опасности.