Кода к серии 14 (10 сезон) Да оборвется песнь палача.

[hnapy]

Название: Да оборвется песнь палача
Автор: Hnap
Артер Steasi
Бета: Longways
Пейринг: Дин/Сэм
Рейтинг: NC-17
Жанр: слэш
Размер: мини (~2600 слов)
Саммари: кода к серии 10.14
Предупреждение: инцест
Благодарность моя не знает границ к Steasi за прекрасное оформление, как всегда будто считанное с моих мыслей, и к замечательной Longways за помощь в любимом деле.

Внутри все билось и клокотало, звенело надрывно «Дин-Дин-Дин», словно сигнал о грядущей катастрофе. Хотелось взметнуться вверх по лестнице старого амбара, где сейчас решалась судьба пусть не вселенной, но его брата точно, а значит его собственная судьба. Он уже не разделял их судьбы на две, они давно соткались единым жизненным полотном, и кто бы как ни пытался его порвать — ничего не выйдет. Стоять на одном месте было невыносимо, но голос Дина просил не мешать, а его глаза были переполнены мольбой и страхом. Ему было страшно до красного пламени в легких, из-за которого не хватало воздуха, но это знал только Сэм. Возможно, Кас догадывался или прочитал мысли, пользуясь своей ангельской системой шпионажа, но все же весь дикий страх старшего брата ощущал только Сэм. Его до оцепенения бесил пристальный и временами насмешливый взгляд Кроули, затаившегося в углу, и не решающегося выдать какую-нибудь соленую фразочку в его сторону, каждый раз, когда младший прислушивался к беззвучию на втором этаже. Оно слишком затянулось. В голове набатом застучали собственные слова: «Дин, подняв клинок на Каина, убив его или нет, из боя ты можешь не вернуться». И, кажется, пульс оборвался на его ответе: «Знаю». И перед глазами встала налившаяся кровью ладонь брата, сжимающая клинок неровный, с зубцами, изрезавший миллионы тел и истерзавший сотни тысяч душ. Он не вязался с Дином никаким образом. Его брат не был монстром, к каким его причислял Каин, он не такой. Об этом говорили глаза, смотрящие на него, и улыбка, с которой он поднимался по старым прогнившим ступеням ада на земле.

— Каково это, Дин, снова держать в руках клинок? — поинтересовался длинноволосый седой демон, прекрасно зная ответ. Он будто сам чувствовал, как рука Дина срослась с клинком, гоня по венам неутолимую жажду, жажду получения новой крови, неважно, чья она будет: старика, ребенка, демона или ангела. Он прочел это невысказанное желание в потемневших глазах охотника.

— Сейчас все кончится, — и он вступил за круг, удерживающий демона. — Начинай.

Сэм вздрогнул всем нутром, услышав первые удары наверху, то, как кто-то упал на пол, прокатившись по нему добрый десяток метров. Он был готов броситься туда, помочь, защитить, уберечь, принять все удары на себя, но Кас медленно покачал головой, читая все в его огромных глаза. Оставалось лишь ждать исхода боя. Думать было невыносимо о том, а что если не Дина шаги простучат по старым доскам.

— Я думал, что с клинком ты станешь сильнее. Ты способен на большее, — вещал хладнокровно Каин, нанося очередной удар, а затем, подхватив тело, метнул его в сторону. Боль прожигала все внутренности, но было нужно собраться.

«Ради чего?» — вдруг предательски звонко прозвучало где-то. «Неужели ради этой страны или долбаного мира, который о тебе слышать не слыхивал, а если и узнает, то точно не примет?».

«Ради того, кто ждет внизу, затаив дыхание», — ответил он сам себе, и бросился вперед на демона, нанося удары один сильнее и сокрушительнее другого, сбивая кулаки в кровь.

— Ты его сдерживаешь. В чем дело, Дин? Думаешь, что если сдержишь его, то не поддашься? Что после боя сможешь остаться прежним? — демон швырнул его вон из ловушки, любуясь, как тело болезненным комком перекатывается по соломе. — Забыл, что было со мной, мальчик? — голос раскатился по ветхому сараю. — Нельзя превозмочь ни клинок, ни метку. Ты затихнешь на время, а потом сорвешься, — отразив очередную атаку, рявкнул Каин поднимающемуся с колен мужчине.

— Ты сказал, что этот день наступит. Ты сказал, что мне придется убить тебя. Выравнивая дыхание, проговорил Дин.

— Да неужели? — одним движением пальцев Каин послал его в огромное окно, ломая хрупкую раму и выбивая остатки стекла. — Боюсь, ты неверно понимаешь мои намерения Дин, — ожидая, когда охотник снова оклемается, демон вальяжно прошел по своей ловушке. — Когда твой ручной ангел обнаружил мое кладбище в лесу, я хотел убить его… Но потом вспомнил о тебе. Твою самую большую слабость я узнал, как только увидел тебя. Твоя отвага, бравада и безрассудство. Я отдал тебе клинок, зная, что ты возьмешь в битву то единственное, что может меня убить. То единственное, что я так жажду…

Было больше невыносимо ждать. Он метался по первому этажу, сходя с ума, зная, что, возможно, сейчас его брата убивают, а он, как идиот, ничего не делает.

— Успокойся, Лосяра. Твой бельчонок наверняка справится, — просипел голос Кроули совсем близко над ухом, и появилось нестерпимое желание разбить его рожу, но тот, сразу это почувствовав всем своим прогнившим нутром, щелкнул пальцами, рассеиваясь в воздухе.

Легкие разрывало от недостатка воздуха, а ладонь на горле сжималась все сильнее. Дин чувствовал себя марионеткой, которую разозлившийся кукольник потрясал в воздухе. Он потерял клинок, потерял… И теперь Каин любовно сжимал его в руке, восхищаясь хлынувшей в его тело и черную душу яростью, чистой и звонкой, требующей новой и новой крови.

— Удивляюсь, как я так долго мог сопротивляться этому сладостному чувству, такому потрясающему, упоительному. В свете того, что я с тобой сделаю, в это трудно поверить, Дин, но ты важен для меня. Это правда. Я знаю, что сейчас спасаю тебя.

— Спасаешь от чего? — подавился словами Дин, которые ширились в его сдавленном горле.

— От судьбы.

И воздух снова втек в сжатые легкие, а тело подлетело на несколько метров над землей и грохнулось об пол. Боль рассекла каждую мышцу, казалось, все кости разошлись трещинами, и оставалось только корчиться, поджимая ноги, но крепкие руки развернули, и голос снова зазвучал уверенно и властно.

— Неужели ты об этом не думал? Никогда? Не замечал? Ты живешь моей жизнью в обратном порядке. Моя история началась, когда я убил брата. Тем же самым закончится твоя.

— Н-е-т, — задыхаясь, глядя снизу вверх на своего возможного убийцу. — Никогда этого не будет!

— О! Метка Каина названа так не без причины. Для начала ты убьешь Кроули. Всегда найдется причина. Ты убьешь его без сожаления. А потом убьешь ангела Кастиила, и вот тогда, тогда тебе будет очень-очень больно.

Каин взметнулся над ним, и прорычал в самое лицо:

— А затем, свершится то, чего ты не можешь пережить. То, что превратит тебя в такую же нелюдь, как я…

— Нет.

Клинок был у его горла, и мелькнула мысль, что если все будет так, как говорит Каин, то надо позволить ему перерезать глотку.

— Твой брат Сэм — единственное, что стоит между тобой и твоей судьбой. Твоя судьба — это клинок. Не благодари меня, сын мой.

Взгляд уцепился за кинжал, поблескивающий за полой пальто демона. Нужно было выбрать момент, и даже если он успеет полоснуть по глотке, то пусть так и будет. Сэмми заслуживает другой жизни. Не этой. С этой мыслью он рванул длинный кесарь и рубанул им по правой руке, сжимающей первоклинок, отсекая ее. Удивленный взгляд демона метнулся на кисть, сжимающую в конвульсиях пальцы, и на обрубок, который засочился, а затем захлестал горячим и липким.

— Что случилось? Скажи, что все не так. Скажи, что без этого можно обойтись? Скажи, что можешь остановиться? — вопрошал охотник, измученный, истерзанный, с разбитым телом и порванной в лоскуты душой, надеясь, что ему не нужно будет убивать.

— Я никогда не остановлюсь, — шепнул побежденный, но не сломленный демон, и смиренно опустил голову, ожидая последнего удара от своего палача.

Он спускался по лестнице тяжело, перехватывая руку на перилах, а в другой сжимая окровавленный клинок.

— Дин! Сэм первый шагнул вперед, но тут же остановился, сдерживая порыв, что было равносильно ковырянию раскрытой раны раскаленным железом — невыносимо больно, но он не двинулся с места, пока брат не преодолел последние ступени.

— Клинок, Дин.

Кроули бесстрашно и требовательно протянул руку по направлению к охотнику и раскрыл ладонь, готовый принять оружие обратно. Одеревенелые пальцы уже не сжимали рукоять и плавно перевернули клинок, отдавая его Кастиилу.

— Ты меня обманул, — с плохо скрываемой злобой прошипел король ада.

— Не первый раз за сегодня. Твоего имени не было в списке Каина. Кроули понимающе опустил глаза и возненавидел весь род Винчестеров с силой, которой ему еще не доводилось этого делать, а затем исчез. Следом за ним последовал ангел, прятать доверенный ему первоклинок. Теперь Дин мог позволить себе поймать взгляд брата и упасть в его руки, которые с готовностью подхватили его избитое, израненное, опустошенное тело.

— Дин, Дин.

Этот дрожащий, расцвеченный ужасными переживаниями голос завибрировал в каждой клетке новым пульсом, подтверждая догадку — что все еще жив. Надолго ли? Но точно известно ради кого и чего. Чтобы еще одну жизнь слышать как стук родного сердца разносится в его груди, когда вот так вот близко, на последнем дыхании.

— Все хорошо, Дин, все нормально. Ты справился.

Оказывается, это так просто — удерживать свою собственную вселенную от падения… Ладонь Сэма накрыла затылок, и ощущение теплой крови на пальцах вызвало панику, но брат стоял, не теряя сознания. Он вжимал окровавленное лицо в его плечо, горячо выдыхая, держась из последних сил, хватаясь за локти своей единственной опоры.

— Помоги добраться до машины. Сэм закинул его руку себе на шею и обхватил за спину.

— Держись, бро. Сейчас поедем домой. Там тебя подлатаю. Будешь как новенький. Ответом был лишь хриплый стон, все же вырвавшийся из груди старшего Винчестера. — Ты справился, Дин. Ты справился. Слышишь?

Спустя десяток часов, когда появились силы стащить себя с постели, он доволок себя до кухни. Садясь за стол, он изо всех сил старался двигаться плавно, чтобы боль не жалила все тело, но получалось в лучшем случае как у паралитика, от этого захотелось поскорее спрятаться от пристального взгляда младшего. Благо получилось скрыться за горячей чашкой кофе, поставленной перед носом, и заодно следить украдкой. Сэм снова превратился в его няньку. Заботливую, услужливую, внимательную до блевоты, но смотреть на него хотелось все сильнее, и собственный голос ввинчивал очередной вопрос: «Неужели я смогу его убить?». И тут, словно прочитав эту мысль, ничуть не испугавшись ее, Сэм оторвался от кофеварки и подсел к нему, как-то нараспев выдавая его имя.

— Ди-и-ин… — «и как это у него так получается?». — То, что ты сделал, это невероятно. Пойми. Ты это сделал, и если после этого остался самим собой, то есть надежда даже с меткой на руке.

— Да, может быть.

Скорее на автомате согласился, но никак не надеясь на легкий исход. Углубиться в самоанализ помешал вдруг соткавшийся из воздуха Кас.

— Ну что? Где клинок? — поинтересовался Дин, добавив в голос как можно больше безразличия и стараясь не обращать внимания на то, как в одну секунду при упоминании клинка кровь в венах закипела.

— В безопасном месте.

— Хорошо, — самому стало страшно от желания разорвать любого, кто помешает ему прикоснуться к клинку. — Ладно, парни, вы извините, но я пойду посплю денька четыре, — силясь из последних сил, он показал вымученную улыбочку и как мог скоро скрылся из поля зрения пернатого и брата.

— Как он? — поинтересовался Кас, больше потому, что слишком сильно вжился в свою роль человека на земле, чем из любопытства. На самом деле он прекрасно знал, КАК ОН.

— Кас, все очень плохо, — от собственного бессилия, тупого, бездонного, невыразимого словами, хотелось рыдать, но он сдерживал себя, не позволяя себе расклеиться. Не имел он сейчас права раскисать, когда был так нужен брату. Ангел видел это дикое человеческое отчаянье, но исправить ничего не мог. Битва клинком с самим Каином не может пройти бесследно даже для такого сильного человека, как Дин Винчестер. — Но… Мы справимся. Я помогу ему, — сглатывая горечь, и страх от незнания того единственного рецепта, способного исцелить брата.

— Как Сэм?

— Пока не знаю. Но я выясню.

Пришлось выдернуть эту заснувшую уверенность из-под тонн непроглядного кошмара в их жизни. Видимо, почувствовав усталость младшего, Кастиил снова исчез так же неожиданно, как и появился. Сэм хотел ему что-то сказать, но, повернув голову, на месте ангела он увидел только пустое место. Впрочем, он к этому уже давно привык и ничуть не удивился. Немного посидев, он отправился в свою комнату, но у самого порога вдруг решил пойти в комнату брата. Чтобы не разбудить его, он не стал стучать, да и вся эта чепуха была не для них. Он прошел к его постели и присел рядом, рассматривая лицо спящего брата. Оно ярко играло кровоподтеками, ссадинами на лбу и на щеках, под глазами были синие кольца, а там, где кожа осталась неповрежденной, она была серого цвета. Это было больнее любой открытой раны — видеть старшего таким.

— Что ты тут делаешь? Я думал, ты отправился вздремнуть, — просипел сонно Дин, не открывая глаз.

— Просто зашел.

— Ммм, — прогудел старший в ответ и повернулся на спину, морщась от боли в ребрах, в плечах, ногах — да по всему телу.

— Дин, — ладонь Сэма мягко легла на его небритую щеку, задевая пальцами короткие волосы на виске.

На это «Дин», такое сэмовское, невозможно было не поднять тяжелых век и не посмотреть в обеспокоенные глаза:

— Все нормально, — снова врал, по привычке, по накатанной, чтобы уберечь…

— Кого ты обманываешь? — чуть потянув губы в грустной ухмылке, принимая очередную ложь. — Что сказал тебе Каин?

— Ничего. Кроме того что я должен был убить его.

— Не договариваешь… Как всегда. Все еще держишь меня за идиота или неуравновешенного подростка?

И на этот уже риторический вопрос Дин улыбнулся, задевая уголком губ мягкую ладонь, которая все так же лежала у него на лице.

— Просто не хочу говорить о нем, — он покачал головой и стал смотреть куда-то в пустоту, пока пальцы брата изучали его избитое лицо. Подушечки, почти не касаясь, проплывали над ссадинами с острыми кровавыми краями, которые он сам часы назад обрабатывал, синяками, мелкими морщинками, которые хотелось целовать. Именно это он и сделал — поцеловал уголок глаза и улыбнулся от того, как ресницы пощекотали его губы, а Дин возвел на него своей усталый измученный взгляд:

— Сэмми…

— Дин…

Губы младшего брата накрыли сухие, но мягкие губы старшего. Очень нежно он толкнулся языком вглубь рта, ловя аромат виски и кофе, и теплого дыхания, по которому так скучал. Дин целовал в ответ, так же неспешно, но ощущая в себе желание все сильнее, он отстранился и начал почти уверенно:

— Сэмми, я…

— Тссс…

Младший не дал договорить, запечатывая упрямый рот поцелуем, захватывая воспаленный разум, не разрешая, даже запрещая думать о чем-то кроме них. Неспешно наслаждаясь этими тихими ласковыми столкновениями языков, острой кромкой зубов, мягкостью губ. Сэм провел языком по подбородку, оставляя на нем следом влажный засос, ткнулся носом в горячую шею, втягивая запах пота, смешавшегося с лекарствами. Он замер на минуту, а потом проговорил:

— Мне было так страшно…

А в ответ ладонь легла ему на затылок, а пальцы зарылись в мягкие длинные волосы. Дин попытался вспомнить, когда он последний раз прикасался к Сэму, и понял, что не делал этого с тех пор, как на руке появилась метка. Будто он боялся осквернить этим брата, свою единственную святыню, вот и сейчас он осознал, что метка все еще на нем, а Сэм совсем близко под боком, как когда-то в детстве бессонной ночью, полной вполне себе реальных кошмаров. Это осознание подтолкнуло к тому, чтобы остановить его.

— Сэмми, не стоит.

Но младший не слышал или не хотел слышать, он целовал шею, стараясь зализать огромные черные следы от пальцев Каина, а сам уже расстегивал пуговицы на воротнике и жадно сминал ткань рубашки. Лишь только она перестала скрывать его тело, как Сэм припал губами к огромным иссиня-черным следам на ребрах брата.

— Господи, Дин, — прошептал он одними губами, — как же мне было страшно…

Старший попытался запахнуть полы рубашки, но руки Сэма удержали его за запястья и положили на постель. Он чуть сполз вниз, чтобы мазнуть губами по ключице, груди, вобрать в рот розовый комочек соска и, наконец, услышать приглушенное шипение Дина. Уделив ему достаточно внимания, ощутив твердый бугорок под своим животом, Сэм метнулся снова к губам, которые уже были жестче и напористей.

— Дин, пожалуйста, — и пальцы зарылись в короткий влажный ежик волос. Зарываясь лицом в шею, втягивая носом родной запах, своего единственного бога. Шепот Сэма был тихий, как когда-то в детстве, когда он вот так же утыкался ему в шею мокрым от слез лицом и просил защитить, посреди ночи проснувшись от кошмара. Дин перебирал его волосы в пальцах, и тот засыпал в его руках до самого утра. Стараясь дать поспать ему как можно дольше, он не давал отцу его будить, а сам тихонько отгибал теплое ото сна одеяло, едва-едва поглаживал худую спину с белым почти прозрачным пушком между лопаток, где так хотелось оставить кроткий поцелуй.

— Хорошо.

Он не умел ему отказывать, особенно когда его имя вот так с придыханием и желанием слетало с этих упрямых губ. Он не смог отказать ему когда-то давно, когда они были еще детьми, сейчас и подавно, особенно после того как чуть не распрощался со своей жизнью. Сэм действительно был сейчас всем что ему нужно, несмотря на то, что после исповеди Каина было чертовски страшно прикасаться к нему. Нет. Нет и нет. Они не похожи с Каином, они разные по сути, он никогда не совершит ужаса, про который говорил демон. Сейчас Дин постарался отогнать от себя вдруг всплывшие воспоминания о бое и сосредоточиться на ласках брата, его настойчивых поцелуях. Сэм быстро стянул с себя джинсы с бельем, футболку одним рывком послал к черту и снова оказался сверху, прижимаясь телом к телу. Он так давно мечтал об этом, но последние месяцы выдались просто сумасшедшие, и Дин был сам не свой, пытаясь оставаться единственным титаном, который удержит этот мир от гибели. Сейчас же Сэм осознал как никогда, что Дин не выдержит, если добавит себе еще ответственности, а он мог. Думать о том, что тогда с ними случится, не хотелось, и после глубокого поцелуя он положил указательный палец в рот брату, а затем еще два, готовый кончить только от этого неспешного посасывания и как старательно это делает его Дин. Горячие влажные пальцы он по очереди засунул в себя и что-то неразборчиво зашептал брату в шею, растягивая себя для него. Не в силах долго ждать, он обхватил член и прижал головку ко входу, надавливая сильнее.

— Не торопись Сэмми, не хочу сделать тебе больно, — долетел до него шепот. Но именно он заставил действовать быстрее, и член толкнулся внутрь резко и почти наполовину. — Ты сумасшедший, — снова донеслось до него.

Но Сэм уже опустился до самого основания и только сейчас заметил огромные тревожные глаза брата, смотревшие на него снизу вверх.

— Все хорошо. Мне хорошо.

В доказательство слов он прижался к губам брата и, поцеловав их, чуть двинулся вверх, а потом вниз, ударяя себя вставшим членом под пупок. Чуть подвинувшись, он стал двигаться быстрее и короче, а затем снова насадился на всю длину и затих, прогнув спину. В этот момент Дин почувствовал, как мышцы вокруг члена напряглись, будто пытались втянуть его еще глубже, чем он уже был. Когда это повторилось второй и третий раз, он понял, что у него плывет перед глазами от надвигающего оргазма. Сэм трахал сам себя, при этом практически не двигаясь. Он лишь немного покачивал бедрам, в такт рукам брата на его бедрах, закрыв глаза от удовольствия. Чувствуя, что вот-вот кончит, Дин зажал член младшего в кулак и задвигал им, задевая большим пальцем уздечку, так что Сэм остановился от прострелившего его удовольствия, пролетевшего от копчика до основания черепа яркой кометой.

— Не останавливайся, Сэмми, — прохрипел Дин, перехватывая его за поясницу, дергая на себя, поднимая вверх и толкаясь в него глубже. Он послушно задвигался вновь, и кулак брата тоже. Стены бункера рассыпались, растворились в воздухе, все вокруг померкло и потеряло смысл, лишь только двое двигались друг другу навстречу, выдыхая имена друг друга, стирая все, что с ними случилось, из памяти удовольствием, страстью, любовью, которые они знали всю бесконечность до начала времен. И никакие самые жуткие предсказания Каина не могли сломать и уничтожить ее, потому как ему была неведома та сила, с которой Дин любил своего Сэма.
Они кончали вместе долго, бесшумно, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, вздрагивая и затихая в ослабших объятьях. Однажды Дин продал за брата душу. Он сделал бы это снова не задумываясь, и никакая сила не смогла и не сможет заставить причинить Сэму зло. Он сжимал его в своих руках как раньше, целовал между лопаток и утыкался носом в теплую шею, засыпая спокойно впервые за многие месяцы, веря в то, что песнь палача оборвется.